Роза Крыма - Впереди ветра

Туман стал рассеиваться, рисуя силуэты спящих пассажиров.

– Они что, все спят? -прошептала Гуля. Нет, не все: вон, сидит, в военной форме.

Гуля пригляделась и охнула: – Да то ж – фашист!

А вон -ещё, с мордой здоровенной, знакомый такой… Мать честная! Да это ж…

А наро-о-од – … В лежку! Спит!

– Ах ты, ж гадина фашистская, ещё и пасешь, сидишь, чтобы народ не проснулся! – кошкой зашипела Гуля, – Солдат! Куда смотришь!?

Раздался удар грома.

В кратковременной вспышке встала стеной спина военного. Он повернулся.

Вместо глаз – рана через всё лицо, а вместо груди- кровавое месиво… Боец погрузил руку туда где должно биться сердце, и вынул что -то из себя.

Горячая волна накрыла Гулю с головы до ног. Опять – вспышка и раскат грома.

У неё на плечах искрился алый кумач.

Искрился, но не горел, а второй кожей покрыл тело.

А рядом – бледный старик, Ветеран. Он с трудом отбивается от фашиста, который тянется к его груди, силится сорвать ордена и медали.

Гуля задыхается – так жжет алая накидка, до самого нутра пробирает…

– А! Сволочь фашистская! Мало тебя били и гнали!

Она разъяренной тигрицей накидывается на врага, скидывает фуражку с проклятым нацистским орлом…

И узнает очередного чиновника.

С кошачьей ненавистью вцепляется ему в глаза, волосы. Летят клочья. Фашист истошно визжит, и как-то по бабьи. Сквозь вопли Гуля слышит голос Ветерана:

– Сестричка! Поднимай наших! Мигает молния.

Девушка оглядывает себя и видит на рукаве повязку с красным крестом.

Вспышка.

Женский противный визг :

– Да пусти же!

Блондинка резко поднимает голову со сна, и бьёт лбом третью полку.

В руке- клок черных волос.

Пересчитав звездочки, смотрит в низ. Там – толстуха брюнетка, с выпученными глазами что- то доказывает.

– Что это?

Спрашивает Крымчанка, кидая на стол клок черных волос.

– Вы слышали? Она ещё спрашивает! Возмущалась брюнетка, крутя телефон в руках.

По-видимому, она так и не дозвонилась до мужа. Искала, где бы злость выплеснуть. Очевидно- неудачно.

– А нечего у меня под руками шариться!

Отрезала Крымчанка, вспомнив несчастный вид толстухи от разлуки с любимым. Который, наверно от радости расставания с ней кувыркался на третьей полке. Гуля так резко повернулась, что фарфор жалобно забрякал.

Покосившись на неудовлетворенную неудавшимся скандалом женщину, блондинка добавила:

– Не сиделось тебе с мужем, так сиди теперь, смотри как другие спят!

Гуля прищурилась, не брюнетка ли в фашистской форме снилась? Потом по – кошачьи фыркнула и зевнула. Внезапно вагон качнуло от встречного состава. В минутном грохоте мелькающие окна вагона напротив напомнили вспышку молнии из сна.

Крик Ветерана: – Поднимай наших, сестричка! -отозвался болью в сердце.

Она вздохнула: – Знать бы наших!

Услышав шаги, приоткрыла глаза. Прошел проводник. На голове у него блеснул нацистский орел.

– Начинается! – она закрыла глаза, проваливаясь в темноту…

Тумана уже нет. Состав несется на бешеной скорости, отчего не разобрать, что за окнами. Похоже, что это вагон, в котором едет Гуля. Она медленно движется через спёртое пространство.

Нет воздуха. Слышен то ли храп, то ли хрип спящих.

Вот один, в форме нациста, как удав пялится на спящего пассажира. Едва тот начинает подниматься, отрывать голову от подушки, враг подливает в стакан какое-то пойло и дает выпить жертве. Спящий хрипит, изо рта пузырится кровавая пена.

Фашист потирает руки, хлопает себя по карману. У Гули темнеет в глазах от закипающей ярости.

Плечи нестерпимо жжет красный крест.

Сзади она слышит голос ветерана:

– Наших поднимай, сестричка!

Гуля оборачивается. В проходе вагона – Ветеран.

За ним – старушка, подарившая фарфоровый набор. Гуля кричит :

– Так где – наши!?

Ветеран поднимает клюку, показывает на спящих.

У девушки немой вопрос в глазах: – Как их поднять?!

На что Ветеран стукает клюкой: -Приказ родины не обсуждается! А старушка из -за его спины улыбается: – Не журись, дитка!!!

Раздалось бряцанье металла.

Гуля открыла глаза. В сумеречном свете она разглядела, как проводник наводит порядок. Веник, который в пору назвать драным, макался в ржавое ведро с темной пенящейся жидкостью. Это разбрызгивалось на пол купе. И конечно, на пассажиров нижних полок. Вытерев испарину со лба, проводник со страдальческим лицом начинал размахивать веником.