Геннадий Дорогов - Наташка и «Харлей-Девидсон». Повести

В это время из гостиницы вышел Санька Кремень в обнимку с хорошенькой девчонкой. Глядя друг на друга, они о чём-то разговаривали и смеялись. Но когда Кремень увидел Леску, в нём произошла мгновенная перемена. Про свою спутницу он тут же забыл. Та ещё продолжала что-то рассказывать и смеяться, пока не заметила, что Санька её не слушает. Проследив за его взглядом, она поняла, в чём дело. На лице появилось выражение злости и досады.

– Здравствуй, Колокольчик! – Леска помахала ей рукой.

– Привет! – мрачно ответила девушка и, повернувшись, ушла обратно в гостиницу.

Санька Кремень подошёл к Леске, преградив ей путь.

– Ну, здравствуй, Прочная Ниточка! – сказал он шутливым тоном, в котором, однако, чувствовалось напряжение.

– Здравствуй, Твёрдый Камешек! – в тон ему ответила Леска, пожимая Санькину руку.

– А поцеловать меня не хочешь? – спросил он.

– Можно и поцеловать.

Она быстро чмокнула Саньку в щеку и хотела идти дальше, но Кремень задержал её руку в своей.

– И это всё?

Леска удивлённо выгнула бровь.

– Что же тебе ещё от меня нужно, Камешек?

– А ты не знаешь?

– Может, и знаю. Только ничего у нас с тобой не выйдет. Тебе мои вкусы известны. Ты в них не вписываешься.

– Да уж известны, – усмехнулся Кремень. – Но ты-то в моём вкусе. Как с этим быть?

– Уж как-нибудь. Невелика беда.

– Как же невелика, Олеся?! – Кремень продолжал держать женщину за руку. – Посмотри на меня: извёлся весь, ночами не сплю.

Теперь усмехнулась Леска.

– Ну, допустим, я догадываюсь, отчего тебе не спится по ночам. В последнюю ночь, полагаю, Люська Колокольчик спать не давала?

Кремень опустил голову и почесал затылок, изображая смущение.

– Так ведь неважно, с кем я ночь провёл. Важно, о ком думал. А думать я могу только о тебе.

– Ну ладно, отстань! – сказала Леска. – Меня люди ждут.

– Так ведь и я человек.

– Отвали! – Леска вырвала свою ладонь из Санькиной и легонько ткнула его кулаком в грудь.

Подойдя к Патрону, она дружески обнялась с ним, потом пожала руку Наталье.

– Значит, ты – Натаха?

– Да. А ты – Леска.

– Ну вот и познакомились. Думаю, что мы подружимся. Колька Рентген дал тебе отличную характеристику. А он людей насквозь видит.

Наталья почему-то почувствовала себя неловко.

– Просто он очень добрый человек. Наверное, поэтому и в других людях видит только хорошее, – сказала она смущённо.

Патрон расхохотался.

– Уж Колька наш добряк ещё тот! – выразительно протянул он.

– Разве я не права? – Наталья вопросительно взглянула на Леску. – Мне показалось…

– Рентген – он и есть Рентген, – ответила Леска опять улыбнувшись своей сдержанной улыбкой. – Порой необходим, но вреден. А в больших дозах просто опасен.

В суровой правдивости этих слов Наталья убедилась очень скоро, когда Колька ангажировал её, пользуясь тем, что Патрон и Леска увлеклись беседой. Рентген предложил прогуляться по берегу реки, и Наталья не стала отказываться. Ей льстило, что она нравится парню, что ему приятно её общество. Они побродили вдоль берега шумной из-за быстрого течения и многочисленных порогов реки. Колька без умолку болтал и остроумно шутил. Он очень хотел понравиться Наталье, и это её забавляло. И тут она сделала непростительную ошибку. Взглянув в сторону шумной компании байкеров, Наталья попросила:

– Коля, расскажи мне о своих товарищах.

И Рентген охотно принялся выполнять её просьбу, давая своим коллегам меткие характеристики. При этом абсолютно положительных оценок удостоились лишь единицы. У других наряду с достоинствами были вскрыты многочисленные недостатки. Третью, наиболее крупную группу он просто изничтожил. Язык у Кольки был острый, как жало осы, и такой же ядовитый. Сначала его словесные выкрутасы казались Наталье забавными, потом стали сильно утомлять. Она несколько раз пыталась сменить тему разговора, но это удавалось ненадолго. Рентген вновь садился на своего любимого конька.

Вскоре Наталью стали одолевать приступы дурноты. «Кажется, я заработала лучевую болезнь», – подумала она, поклявшись себе, что в следующий раз приблизится к Рентгену только при наличии свинцового фартука.

– Пора возвращаться, – сказала она.

– Как, уже? – огорчился Рентген. – Давай ещё погуляем.

– Нет. Кирилл может обидеться.

– Это Патрон-то обидится? – Колька мгновенно вынул своё заточенное жало, но, встретившись с Натальей взглядом, тут же спрятал его обратно. – Ну что ты, он совсем не обидчивый.