Александр Вшивков - Норильские дневники. Малая родина

(письма из будущего)

Ну вот, получилось. В пятницу приедут внуки, будет куда ребёнка положить.

Дождался мой папаня Мишку. Всё у нас с Ольгой просил, да, видно, не судьба. Ну что за люди эти внуки? Не родители – ехидны какие-то. Ребёнку трёх месяцев нет, они его в такую даль потащили… Ну да ладно, хоть понянчимся. Бабка, может, оживёт, совсем загрустила. В дровянике темнеет. Инструмент с верстака убрать да стружку сгрести. Стружку бы надо в баню, в печку бросить, утром пару полешков положу да запалю – пусть ребятишки тёплой водой умываются. Куда бабка опять веник засунула? Вот ведь!.. Вечно она… Вот же я его поставил! И совок рядышком. Под крышей темнеет, хоть свет включай. Ладно, если где и осталась щепка, завтра уберу. Пойду во двор, на лавочке покурю. Какая красотень! Нигде я не видел таких закатов, как у нас! Когда меня сюда первый раз-то привезли? Годков пять мне было? Меньше? В детстве, почитай, каждое лето здесь бывал, детей привозил, пока папа с мамой живы были. С внуками вот перерывчик вышел – урбанутыми выросли. Ну да ничего, теперь всё будет хорошо. «Родовое гнездо» выкупили, маленько подремонтировали. Забот, конечно, ещё полон рот, но жить можно – места на всю семью хватит. Бог даст, сынишка за своими приедет – подмогнёт чего. Надо свет над крылечком включить – вдруг гость какой, а во дворе тёмно. О! Бабка зовёт чай пить. Попьём, да спать пора, завтра вставать рано.

Мошкара вокруг лампочки роится – тепло ещё постоит… Поживём ещё…

Моя мама родом из глухой сибирской деревни. Молодой девчонкой она, без паспорта – из документов только комсомольский билет, – бежала из той деревни куда глаза глядят. Подозреваю, что кто-то помог, но сие мне неведомо. Сперва в Красноярск, а там – на теплоход и вниз по Енисею, в Дудинку. А Норильск тогда строго охраняли – стратегический объект как-никак. Собственно, Норильск и сейчас стратегический объект, но погранцы теперь только в аэропорту шерстят приезжающих. Ну как шерстят? Паспорта проверяют. Да и билет на самолёт тебе без норильской прописки вряд ли продадут. А тогда, сразу после войны, построже было. Так вот уже в Дудинском порту привязался к маме мальчишка-пограничник, такой же комсомолец, как мама, – покажи пачпорт да покажи. Так бы и упекли мою маму в кутузку, если бы остальные пассажиры теплохода за неё не вступились и чуть ли не силком вырвали молодую девчонку из цепких лап «злого эмгэбэшника». Не на курорты, в самом деле, приехала, на шестьдесят девятую параллель мало кто сам приезжал. Дальше – Норильск, никелевый завод, папа, свадьба, сестра, я, брат. Но мамину родную деревню наша семья не забывала. Каждые каникулы нас с сестрой туда привозили на всё лето. Пару раз я там даже зимой бывал, ну а если зимой, значит, ещё до школы. Но время-то шло, его ведь не остановишь, как ни старайся. Я рос, школу закончил, работать пошёл, уже сам в отпуск, не на каникулы, приезжал. А отпуска у норильчан длинные, любой материковский позавидует. Двенадцать материковских дней да сколько-то там северных, плюс за выслугу, четыре дня дороги, плюс три дня за народную дружину, плюс ещё чего-то там. Короче, набегало у меня тридцать шесть денёчков в год свободного от трудового подвига времени. Гуляй – не хочу. Это потом уже нам определили отпуск в девяносто дней, но моя история случилась раньше. Женат я уже был, дочка росла. Вы бы видели, как таймырский годовалый ребёнок впервые в жизни ест землянику. Я тогда в первый раз жену привёз в деревню. Вторая половина июня была, ну и дочке месяцев тринадцать. В первый же день (ближе к вечеру уже – пока до нашего захолустья доберёшься!), только чемоданы побросали, повёл я жену в лес – хвастаться (вы не видели такой красоты). Ну Анютку, понятное дело, с собой. У нас тогда коляска-трость была. По лесу на такой коляске не поездишь, а по дудовской дороге прошлись. Дудовка – это соседняя деревня так называется. А вдоль дороги – земляники видимо-невидимо. Давай мы с женой наперегонки ребёнка кормить – наберём горсть, в дочкину ладошку пересыплем, а она, потешно так, в рот трамбует и по лицу размазывает.

Так вот… На посадку картошки в тот год я опоздал. Дядья обижались, а чего обижаться-то, я ведь человек подневольный – когда в график отпусков поставили, тогда и приехал. Но на покос попал. Ну какой покос, косят-то уже косилками давно, на греблю я попал. Про саму греблю рассказывать не буду, чего там рассказывать – жара, слепни, да оводы, да травяная пыль. В обед прилегли мы с дядей Васей в тенёчек под куст. Ну поели, что тётя Эмалия нам в тормозок собрала, я закурил, а дядя Вася давай мне про свою жисть байки рассказывать.