Александр Хлопков - Новый папа

Быстро проскочив центр, водитель пересёк мост и повернул направо – в проулок. Дорога вилась вдоль ряда частных особняков. Разные по размеру и цвету, все они имели общее свойство – были дорогими и подчёркивали статус владельцев.

Свернув к своему двухэтажному кирпичному дому, Ян нажал кнопку на брелоке, дождался, когда тяжёлые автоматические ворота откатятся в сторону, и въехал на парковку. Жемчужный Range Rover Марины стоял на обычном месте.

Выйдя из автомобиля, мужчина на секунду остановился и потёр ладонью затылок. Ночной недосып в союзе с похмельем возвращали отнятую было ледяной водой территорию. Подкатывала тошнота, любое движение отдавало болью в висках. Но сильнее всего тяготил предстоящий разговор. Решительный, прямолинейный, сильный человек, он привык командовать, а не выяснять отношения. Слушать глупые объяснения жены, перестирывать грязное бельё, доказывать, кто и в чём виноват, заранее представлялось пошлым и нелепым. Пусть Марина живёт с кем хочет и как хочет. Проскочила даже мыслишка: плюнуть и просто уехать. Только следовать таким рекомендациям Ян Иннокентиевич себе не позволял. Во всём нужно разобраться, понять причины, исключить ошибки в будущем.

Кроме того, ведь не жена его беспокоила. Нашла мужика – и скатертью дорога. Но с ней оставался сын – Рома. И вчера, когда после разговора с супругой Ян направился к выходу, он видел, как мальчик смотрел на него. Глаза не выражали ни сочувствия, ни теплоты. Холодный, пустой взгляд, а на лице полное равнодушие.

«Что же, ему совсем всё равно: есть я или нет? – думал Ян, шагая к крыльцу и вынимая ключ. – Столько сил вложено, столько внимания и за это никакой благодарности? Может быть, Марина права и он уже подсел на наркотики? Да нет… На наркомана Рома не похож. И та таблетка, которую нашла жена, значит не много. Вполне мог таскать в кармане, чтобы от друзей не отставать. Что я, наркоманов не видел?».

Видел и видел достаточно. В молодости Ян Иннокентиевич не был избалован проживанием в элитных особняках. В панельном гетто в начале девяностых психотропное образование начиналось с пятого класса, а у особенно одаренных и раньше. Выдавив в целлофановый пакет, нюхали клей «Момент», дышали парами бензина, пили всякую дрянь. Самые активные пользователи постепенно дорастали до героина. Ян сомневался, чтобы кто-то из них был ещё жив. Беспокойные лица, заискивающие глаза, худоба, вздувшиеся вены.

«Нет, сын не наркоман, – решил Ян, поворачивая ключ, – но почему ему так всё равно?».

Дверь оказалась закрытой изнутри. Пришлось звонить. С минуту из дома не было слышно ни звука. Затем в панорамном окне, напротив лестницы, мелькнула фигура. Щёлкнул замок. Рома, в серой майке с кровавым принтом и дырявых тёмно-синих джинсах, приоткрыл дверь. На лице – то же безразличное выражение, что и накануне. Кажется, за ночь на щеках добавилось прыщей. Короткие тёмные волосы торчат, будто иглы у ежа.

Придав лицу грустное, но доброжелательное выражение, Ян спросил:

– Привет, Ром, мать дома?

Сын посторонился, пропуская его в прихожую.

– Мама наверху, вещи собирает.

– Ты сам-то как?

– Нормально, уже всё собрал.

Отец поднял брови:

– Хочешь с ней уйти?

Парень, не мигая, смотрел своими тёмными, унаследованными от матери, глазами.

– Чего молчишь?

– А что я должен сказать? Поеду с мамой. Не сидеть же здесь с тобой.

Ян дёрнулся, словно от пощёчины. Любое проявление неуважения действовало на него, как красная тряпка на быка. Марина уже не раз жаловалась на грубость сына. Тот и в его присутствии хлопал дверью или спорил, но хамить в лицо прежде не решался.

На высоких, красиво очерченных скулах Яна заиграли желваки, он придвинулся и тихо, холодно спросил:

– А что здесь со мной не так?

Рома замер. В его глазах, то ли от неожиданности, то ли от испуга, мелькнуло искреннее, детское выражение растерянности. Казалось, ещё немного и он заплачет. Однако вместо этого, мальчик поджал губы и, набычившись, стал смотреть на отца.

Затем, не выдержав, как горохом, сыпанул высоким, срывающимся голосом:

– Что не так? Всё! Нет тут никакого «с тобой». Ты сам с собой. Мама хотя бы разговаривает, а ты только команды даёшь. Я кто тебе, слуга или раб?

Напор сына несколько остудил Яна. Он выдохнул и заговорил спокойнее:

– Что за команды? Учиться, на тренировки ходить, мыться чаще, трусы менять?

– Я не о трусах говорю. Ты целый день на работе, потом в спортзале, вечером у тебя важные разговоры или бокс смотришь. А если минута образовалась, кинешь приказ и дальше – своими делами заниматься.