Валентин Одоевский - Реквием по Победе

– Извините, товарищи, – проговорил он, сдерживая ком в горле. – Кажется, я ошибся домом. Счастья вам!

Мужик ничего не ответил. Он просто сидел без движения и уже угрюмо смотрел на, не пойми откуда взявшегося, офицера.

Евгений бросил грустный взгляд на Ганну, которая тоже молчала, и направился к выходу.

Он уходил со двора. Со своего родного двора, на котором прожил всю жизнь. Лебедев не знал, что делать. Что думать. Он столько лет жил здесь, и всё было хорошо. Он был героем войны с пятью орденами, который уже не мог более служить стране с оружием в руках. Он стал ненужным…

Майор шёл по знакомой дороге, чувствуя, как ноги его становятся ватными, а под сердцем начинает покалывать. Должно быть, это тот самый осколок, который не смогли вытащить тогда под Сталинградом. Наверное, он ползёт к сердцу.

Осколок…

Что же получается? Пока он – офицер армейской разведки бегал под пулями, умирал под завалами, ломал глотки немцам, Ганна наслаждалась обществом этого человека. И, видимо, хорошо наслаждалась. Вон и в доме под себя всё переделали, и собаки привыкли, а ты, Лебедев, кто такой? Не знаем мы тебя. Вот тебе и осколок в спину. Первый не убил, так пусть, хоть, второй…

Евгений чувствовал, как его дыхание становилось тяжелее, а ноги еле шевелились.

«Лучше б меня убили там… в том доме…», – подумал он, и внезапно упал на землю лицом вниз. Что-то болело под сердцем, а простреленное лёгкое начало покалывать.

«Добили…», – сказал Лебедев про себя и закрыл глаза, зная, что рядом нет его бойцов, что донесут до госпиталя….

Я успеваю улыбнуться,

Я видел, кто бредёт за мной.

Мы не успели, не успели, не успели оглянуться —

А сыновья, а сыновья уходят в бой!

В.С.Высоцкий

Вокруг стола стояли офицеры, то и дело что-то записывая и отмечая на картах в своих планшетках. Лица у всех были сосредоточенные и серьёзные – все понимали, что готовится операция.

На самом широком деревянном столе, сколоченном из каких-то досок, лежала большая карта района боевых действий. То и дело по ней то тут, то там скользила указка, а в некоторых местах даже в ход шёл красный карандаш, отмечавший что-то крестиками и прочими обозначениями.

– Предполагается взять дынные укрепления противника штурмом, – монотонно говорил полковник, который и водил по карте указкой. – Однако, по имеющимся разведданным, немцы оборудовали там отличную инженерную оборону, в том числе подземную сеть коммуникаций между домами и ихним КП.

С этими словами он посмотрел на лысого генерала, который, единственный из присутствующих офицеров, сидел за этим самым столом, дымя папиросой и сощуренным взглядом наблюдая за ходом рассуждений своего начальника штаба.

– Хреново, – только и проговорил генерал. – Шарахнуть бы по ним авиацией, но, боюсь, командующий нам не даст.

– Да и не надо, товарищ комкор! – ответил полковник. – Силы тридцать восьмой батареи находятся на самом переднем крае нашей обороны и смогут достать до позиций противника.

Генерал поднял взгляд на офицера, но тот этого как будто не заметил, и продолжал:

– Предполагается, что батарея в час ночи нанесёт артиллерийский удар по укреплениям противника, тем самым значительно ослабив, либо же вообще уничтожив инженерную оборону немцев.

С этими словами полковник поднял взгляд на командира батареи капитана Володаря, который что-то отмечал на своей карте и, заметив на себе взгляд офицера, кивнул.

– Далее, – продолжил начальник штаба, – мы перейдём к наступлению силами тринадцатого гвардейского бронетанкового полка и остальными пехотными подразделениями, о которых я сказал ранее.

После этих слов полковник убрал указку с карты, вытянулся по стойке «смирно» и отчеканил:

– Товарищ генерал-майор, начальник штаба корпуса полковник Кононов доклад закончил.

– Вольно! – сухо ответил командир и встал со стула. Офицеры, как по команде, тоже вытянулись.

– Говоришь, в час ночи начнём? – уточнил он.

– Так точно! Ударом тридцать восьмой батареи, – ответил начальник штаба.

Генерал взглянул на свои наручные часы, показывавшие ровно восемнадцать часов.

– Что ж, утверждаю! – одобрительно сказал он. – Довести приказ до личного состава подразделений, приступить к подготовке операции.

– Есть! – в унисон ответили офицеры, одновременно козырнув, и стали расходиться.

Генерал сдавил папиросу в импровизированную пепельницу из камня и подозвал к себе Володаря.