Инди Дрейк - Исповедь ангела. Каждый момент важен

По всей длине коридоров располагались палаты с прозрачными стеклами в дверях и закрытые снаружи на железные замки. Там, за стеклами, кроме младенцев, ожидающих своих матерей, еще были и другие дети – отказники из детских домов разного возраста, которые искали родителей. Своими маленькими птичьими глазками они, выглядывая из-за стекла палаты, ждали, что придут мама и папа, родители… которые уже никогда за ними не вернутся… С этими детьми Анне было строго-настрого запрещено разговаривать просто потому, что они очень сильно хотели домой и начинали плакать и просить их забрать, если даже мельком ловили чей-то взгляд.

Во время проветривания палат в коридоре выставляли железные горшки в ряд вдоль стены, и малыши в тонких ситцевых пижамах с голыми пяточками сидели на этих холодных серых горшках напротив настежь открытых дверей и окон своих палат. Сомнительно, что это могло способствовать выздоровлению, но закалке и выживанию точно.

В то же самое время Анна выгнала Юрия из дома, она просто не могла больше это терпеть. А Юрий, в свою очередь, поделился своей несчастной долей с другом. И этот самый друг позже сыграл свою роковую роль в судьбе молодой семьи, решив их примирить. Он позвал Анну и Юрия в гости, устроив что-то вроде очной ставки. Там молодой отец в очередной раз поклялся бросить пить, но в этот раз слово сдержал – то ли стыдно было при всех за данное обещание, то ли и вправду решил взяться за ум.

Ситуация стала налаживаться, Мэри с Анной вернулись домой, больше не нужно было мыть полы в той ужасной больнице.

Когда Мэри исполнилось 8 месяцев, ее приняли в ясли, и Анна получила предложение вернуться на работу в Дом моды. Однако долго ей проработать там не пришлось, потому что, как известно, и в саду, и в яслях детки часто болеют всем подряд до тех пор, пока не укрепят свой иммунитет, поэтому в итоге на Мэри повисло ярмо ребенка, из-за которого не сложилась мамина карьера художника-модельера, о чем в течение детства и пубертатного возраста ей неоднократно напоминалось.

Денег в неловкой старающейся семье не прибавлялось, и однажды к Анне в гости пришел муж ее подруги Сергей, он был просто возмущен положением дел. Он предложил своим друзьям, морским офицерам, помогать Анне. С того дня в их доме всегда была еда, каждый покупал, что мог: кто мешок картошки, кто хлеб с молоком, а кто и деликатесную колбасу. Жить стало веселее, и иногда еды было столько, что приходилось собирать всех друзей на крошечной пятиметровой кухне, чтобы все это съесть. По вечерам на кухне допоздна стоял смех гостей, пахло сигаретным дымом и салатом оливье.

Мэри вдруг прервалась и, замолчав, внимательно посмотрела на меня. Я сидел, затаив дыхание. За какие-то полчаса эта женщина просто взяла и перенесла меня в другую реальность. Мир, о существовании которого я даже не подозревал. Больше всего в этот момент я боялся, что она скажет: «Уже поздно, давайте продолжим в другой раз». Я не хотел уходить.

– Вы не притронулись к вину, – сказала она, легко улыбнувшись.

– Да… точнее нет, простите. Ваша история так захватила меня, что я просто забыл о нем.

– У вас есть место, которое вы могли бы назвать домом?

Я задумался. Действительно, был ли я уверен в том, что нашел свой дом.

– Не отвечайте сразу. Я пока продолжу.

С моих плеч как гора свалилась, я устроился поудобней и включил диктофон.

Мэри запомнила ту квартиру очень хорошо, хотя была совсем малышкой и считается, что помнить ничего не могла.

Вход в квартиру начинался с крохотного коридора, с правой стороны висела груда одежды, простые деревянные полки для шапок и платков наверху, внизу на коврике толпилась обувь. Слева от входной двери был туалет с ванной, такой же крохотный и тесный. Прямо из коридора был вход на кухню, где посередине, рядом с окном стоял стол, и оставалось совсем немного места для готовки. Между кухонным столом и обеденным мог перемещаться только один человек, и, конечно, это была Анна. Подоконник был таким широким, что между окнами вечно стояли кастрюли с супами или другой снедью. В холодные зимы это работало как морозильная камера, потому что холодильник тоже был крошечным и туда ничего не вмещалось. Рядом с кухней располагалась наша комната – квадратная, небольшая, но довольно светлая благодаря длинному балкону, где, будучи малышкой, Мэри часто спала на свежем воздухе. А Анна шустрила на кухне и следила за ней через окно. И вы не поверите, но она запомнила это: игрушки, натянутые над коляской, и птицы, летающие в небе над домом; ощущения защищенности, покоя и доброты, как будто ничего в этом мире не могло ей навредить, и это чувство оставалось с ней в течение всего детства. Удивительно, потому что жизнь их тогда не была такой уж защищенной и безмятежной. Надо отдать должное Анне, ведь это ей удавалось создать такое невероятное ощущение гармонии и покоя в столь неблагоприятных обстоятельствах.