Инди Дрейк - Исповедь ангела. Каждый момент важен

Анне велели переодеться в больничную рубаху и отправили в палату. Роддом был в классическом советском стиле, с тусклым светом, кафельными полами и плохо покрашенными желтыми стенами, по коридорам ходила уборщица с большой шваброй, кое-как намотанной на нее грязной тряпкой и с железным ведром, громыхающим и расплескивающимся по кафельным и без того скользким полам пустых коридоров. Врачей не было видно, медсестры тоже куда-то пропали, и где-то в конце коридора был пункт назначения – палата, откуда слышались душераздирающие крики будущих мамочек.

Аня зашла и присела на пустую койку. Схваток не было, и она в недоумении смотрела на стонущих и кричащих рожениц.

– Боже, чего вы все так орете?! – спросила она.

– Схватки начнутся, посмотрим, как ты запоешь! – усмехнулась женщина с копной взъерошенных рыжих волос.

Так прошла ночь под поучения соседок по палате. Около 6 часов утра Ане захотелось в туалет. Она преодолела длинный коридор и зашла в санузел. Там пахло хлоркой, и все та же санитарка, как машина, не останавливаясь ни на секунду, намывала полы. Надо сказать, что советского человека того времени мало чем можно было удивить, он был закален пионерской организацией и комсомолом и был готов решать любые трудности на месте. Но дыра в полу все же привела в нерешительность молодую женщину, и она, как орлица, стала гнездиться над Чашей Генуя.

– Эй, ты что это тут пристраиваешься?! А ну марш отсюда в родилку! – прикрикнула и сердито замахнулась шваброй появившаяся откуда ни возьмись санитарка. – Ей рожать, а она смотри чего удумала!

Испуганная Аня ничего не понимала, она хотела поскорее уже сбежать из этого места. Возможно, если бы не санитарка, у Мэри были бы все шансы родиться в больничном толчке.

В очередной раз Анне пришлось пересекать коридор, которому, казалось, не было конца, и который завершался родильной палатой, где сестры и врачи пили чай за стеклом смотровой комнаты родильного отделения.

Врач осмотрел ее.

– Так, мамаша, живо залезайте на кресло. Вы рожаете! – скомандовал врач. – Девицы-красавицы, – обратился он к акушеркам, – просыпаемся! Конфеты в сторону, встречаем новую жизнь!

Родильная кушетка в аккурат приходилась по грудь молодой Анне, и она понятия не имела, как на нее залезть.

Помогать никто не собирался. Тогда пришлось взять стул и вначале залезть на него, сестры терпеливо смотрели, но не считали нужным вмешиваться – так обстояли дела в советской России. Анна ничего не знала о родах, не проходила никаких курсов по подготовке, никаких консультаций и понятия не имела, что теперь делать.

– Ну, чего лежишь? Давай, рожай, – сказал врач.

Схваток так и не было, надо сказать.

– Как рожать-то? – спросила Анна.

– Ну, как? Тужься и родишь, – проворчал врач.

Видимо, Анна была физически сильной женщиной и, когда она поднатужилась, малышка вылетела, как пробка от шампанского, изрядно повредив молодое тело.

Но никто особо не утруждался и не беспокоился о последствиях. Младенца сразу унесли, а Анну вывезли в коридор, температура в котором, как она вспоминала потом, была такая, что «не испортишься». И оставили там.

Вот так Мэри и появилась на свет, в неприглядном холодном месте с тусклыми лампами и неприветливыми санитарками. Никаких тебе фотосессий, шаров, музыки, никаких обезболивающих, цветов, подарков и шампанского.

А дальше все как у всех, следующие пять дней ребенка приносили маме только на кормежку и сразу забирали, Мэри лежала в одной палате с множеством других недавно родившихся детей. В то время ходили шутки, что детей могли просто перепутать, и такое действительно случалось.

Новоиспеченный отец, как и полагается, приходил под окна больницы, как и другие отцы. Он звал супругу в унисон с другими мужчинами, которые кричали имена своих жен на весь двор, и она выглядывала к нему из окна, наверняка полная надежд и счастливая, что все позади. То время было наполнено совершенно необыкновенным ароматом счастливых людей в несчастнейшей замученной стране. Советское время пахло пряным патриотизмом и любовью к отечеству с широко закрытыми глазами! Мэри была рождена в самом прекрасном городе на земле, Санкт-Петербурге, и понятия не имела о том, какие грядут времена.

Анне предстояло пережить много разочарований и удалось наделать много глупостей, но ведь мы не знаем наверняка, к каким поворотам судьбы приведут нас наши решения. Однако кое-что известно абсолютно точно: первую часть жизни человек живет так, как будто он не умрет никогда, а вторую так, как будто умрет завтра, что, по сути, никак не влияет на количество безрассудных поступков, которые мы успеваем совершить. Всем нам в равной степени в итоге приходится платить по счетам.