Array Сборник - Мелодии весны

Старец из внутреннего кармана достал перстень невиданной красоты, который своим сиянием заполнил всю комнату.

– На, это твой перстень, перстень принцессы Кавказской Албании Нури. Храни его. Пока он с тобой, твоей жизни ничто не грозит. Как только почувствуешь, что твоей жизни грозит опасность, покрути перстень на пальце слева направо. В тот же миг тебе на помощь прилетят небесный Камень и Меч, посланные небесами. Они после твоего похищения покоятся в пещере Дюрк.

Так сказал глубокий старец, ещё раз погладил Шах-Заду по голове, сложил руки крыльями и взлетел. Крыша домика расступилась перед ним. И он звездой устремился в небесную высь.

Шах-Зада приоткрыла глаза. Выглянула в окно. К луне, оставляя за собой длинный шлейф пламени, направлялась красная звезда. Ей показалось, звезда заметила её. Она всеми пятью концами весело замерцала ярко-зелеными огнями, скрылась за лунным диском.

На левом большом пальце Шах-Зады красовался перстень огромной величины, преподнесённый глубоким старцем. Он был ни золотым, ни серебряным. Был украшен драгоценными камнями. Перстень был изготовлен из кого-то неземного материала. Он занимал весь большой палец. В темной комнате перстень искрился, горел всеми красками радуги. На перстне, где обычно бывает глазок, был изображён лик принцессы Зары. Это лицо – копия лица Шах-Зады. Шах-Зада, поражённая, из небольшой сумочки достала туалетное зеркальце и долго, изумлённо изучала то свой лик, запечатлённый на перстне, то свое отражение в зеркальце. Они были похожи как две капли воды. От своего отражения она не могла оторвать взгляда.

– Кто я, что я, почему меня здесь держат? – прошептала Шах-Зада.

Она с высоты небес услышала голос глубокого старца:

– Ты – принцесса Зара! Ты – царица Саида, царица Гипербореи! Ты Очи Бала – принцесса Горного Алтая! Ты Нури – принцесса Кавказской Албании! Ты – Шах-Зада, будущая правительница Табасарана!..

– Сколько жизней у меня? Кто жаждет моей крови? Кому нужны мои муки, мои страдания?! Я за один взгляд Хасана, за один поцелуй его горячих губ готова отречься от всех этих титулов!

В её ушах прозвучал магический голос глубокого старца:

– Терпение, дочь моя, терпение…

Шах-Зада не легла спать. До утра, разглядывая перстень, думала о себе, о Хасане, о глубоком старце и о превратностях судьбы.

А за окном Шах-Зады из полумрака своей хижины за ней неотступно следят полузакрытые кошачьи глаза Рахмана. В них временами вспыхивают желтовато-фосфористые огни, которые так же внезапно угасают. Под его жёлтой прозрачной кожей утиной шеи нервно дергается узкий кулачок кадыка. Он в волнении кончиком языка облизывает безусые синеватые губы и тяжело вздыхает.

В начале мая Рахман, как обычно, из-под навеса вёл наблюдение за окном Шах-Зады. Откуда-то появился один из мрачных лиц Шархана, который его пальцем поманил к себе. Он ему передал секретное указание Шархана:

– Шах-Заду сегодня же отводишь в чабанский домик на дальнее стойбище. Домик к приходу хозяина приводишь в порядок. Краску, известь, моющие средства сейчас же получишь у меня. Сам с госпожой остаёшься на том стойбище. Жди дальнейших распоряжений.

У Рахмана сердце упало в пятки. Он давно от Шархана для своей избранницы ждал такого приговора. Вот и настал тот день. В нём появилось плохое предчувствие: «Неужели этот кашалот решил её проглотить? Раз он велит спрятать Шах-Заду подальше от людских глаз, значит, над её головой завис «дамоклов меч». Что же делать? Надо Шах-Заду оградить от притязаний Шархана. Спрятать, пока с ней не случилась беда. Этот бандит, в лучшем случае, её опозорит, в худшем – там задушит!»

До этого момента Рахман, боясь наказания жестокого дяди, был лишён способности что-то дельное предпринимать. Теперь понял – настал час его испытания. Рахман за короткое время очень привязался к Шах-Заде. Его старания она достойно оценивала. Она ему очень дорога. Дороже своей жизни!

«Ну и что, что она на целую жизнь старше меня?! – спорил сам с собой. – Зато она краше и лучше всех женщин на свете! Нет уж, дорогой дядя, я не позволю тебе обижать мою королеву! Тем более спрятать в грязной узнице с одичавшими животноводами! Я буду бороться за нее. Лучше принять мученическую смерть от твоих рук, чем увидеть её опозоренной тобой! Клянусь, за каждую упавшую волосинку с её головы ты лихвой ответишь!»

Первый раз Рахман увидел Шах-Заду, когда дядя с дружками привёз её на кошару, верёвкой привязанную к седлу лошади. Когда в сумерках её отвязали от пристёгнутого седла, сняли с него, она не проронила ни единой слезинки. Как только высвободилась из рук Шархана, шарахнулась от него, как от гремучего змея. Она гордой походкой прошлась в домик мимо грязных, оборванных доярок, скотников. Доярки, раскрыв рты, сопровождали её завистливыми взглядами. Перед дверью даже не обернулась. Зашла. Закрылась.