Игорь Отчик: Беседы шалопаев или золотые семидесятые

– И девицы едут?

– Обязательно! В каждой команде. Да вот, недавно, в мае, был отборочный слет. С утра собрались у главка, погрузились и выехали. Ну, пока собирались, ехали, народ проголодался. Тут же, в автобусе, нарубили колбасы, хлеба, раскрыли пару бутылок…

– На брата?

– Если бы! Виктор Федорович строго контролировал рюкзак с вином. Но у многих с собой было, и скоро процесс принял неуправляемый характер. Веселье пошло серьезное: анекдоты, приколы, здоровый бессмысленный смех, швейцарские народные песни…

– Это какие же?

– «Вот кто-то с горочки спустился…», «Степь да степь кругом…», «Ой, цветет калина…» и так далее.

– Понятно. До «Хасбулата» не дошли?

– Нет, не успели. Но и без того все перезнакомились, началось массовое братание…

– Ничто так не спаивает коллектив, как совместная выпивка.

– Научный факт. И здесь тоже народ и спелся, и спился. Из автобуса выгружали не только инвентарь, но и некоторых туристов.

– Бодрое начало.

– А то! Трудящийся вырвался на волю. Само место для лагеря Виктор Федорович выбрал живописное: поляна на окраине леса, а от нее плавный спуск к озеру. Ну, начинаем разбирать имущество, ставить палатки, обустраивать территорию. Тут тоже ржачка не утихает. Какая-то хорошо подогретая команда долго возится с палаткой, путаясь в растяжках и кольях, в итоге кто-то спотыкается и падает, заваливая всю конструкцию. Остальные падают от смеха, довершая разгром. Какая-то девица не может найти свой рюкзак, а тот, кто его прихватил спьяну, с недоумением извлекает из него различные интересные детали женского туалета. Где-то развернулась дискуссия: как распределять контингент по спальным местам − по возрастным, служебным или первичным половым признакам? При этом каждая из сторон выдвигает свои весомые доводы. Соседи прислушиваются к обсуждению и оживленно его комментируют…

– Романтика, однако.

– Э! Романтика впереди. В суете обустройства незаметно пролетает время, и на лагерь опускается вечер. Разгораются костры, отбрасывая отсветы на улыбающиеся лица, палатки, кусты, деревья. Начинается приготовление ужина, которое тоже не обходится без приключений. Кто-то в темноте спускается к озеру с котелком, и, поскользнувшись на глинистом берегу, скатывается в воду. Мокрый до нитки, бедолага выбирается на берег, но гордо держит в поднятой руке полный котелок воды. В лагере ночному купальщику тут же наливают кружку традиционного лекарства от простуды, а девушки наперебой предлагают теплую одежду. Переодетый и обласканный, он весь вечер сидит у костра как герой дня…

– Красиво излагаешь.

– Приходится петь соловьем.

– А ты знаешь, что у нас в общаге тоже есть мастер художественного слова, народный писатель?

– Нет, не слышал.

– Ладно, потом расскажу. Продолжай свою поэму.

– Между тем вода в котелках начинает закипать. Виктор Федорович, на правах кашевара, заглядывает в котелок и в неверном свете костра замечает всплывшее на поверхность белое брюшко с раскинутыми лапками. Так и есть − в темноте зачерпнули воду вместе с лягушкой. Не говоря худого слова, он незаметно захватывает кружкой сварившуюся тушку и выплескивает в кусты. Потом спокойно засыпает в кипящую воду крупу, заправляет специями, солит и усердно помешивает до полной готовности. Ужин из пахнущей дымком разваристой каши с тушенкой выдается на славу, а повар получает заслуженные комплименты. И только на следующий день раскрывает полный состав этого романтического блюда. Теперь это уже смешно, но коллектив решает больше не допускать его на кухню. А кашу на лягушачьем отваре признать фирменным блюдом и представить на конкурс поварского искусства.

– Считай, что уговорил.

– То-то же! А настоящая романтика начинается после ужина, у костра. Тут уже набирает силу лирическая тема: «Вижу целый мир в глазах тревожных в этот час на берегу крутом. Не смотри ты так неосторожно − я могу подумать что-нибудь не то». Не слышал? Ада Якушева. Классика жанра. Ладно, придется подтянуть репертуар…

Невольно набегают воспоминания, и память вновь переносит меня в те далекие семидесятые, в золотые годы моей молодости. Как молоды мы были! Как веселы и беззаботны, открыты и наивны. Мы радовались жизни, радовались любой возможности общения, и даже комсомольские мероприятия, неизбежные в идеологизированной атмосфере тех лет, умели превращать в праздники. А сколько личных отношений завязывалось в таких походах! Как бы случайное совместное дежурство по лагерю, хлопоты у костра, нечаянные прикосновения в суматохе хозяйственных дел, неожиданный и какой-то особенный взгляд из-под выбившейся пряди волос. И от этого обыденная кулинарная возня превращается во что-то волнующее, волшебное. А потом веселый ужин и долгий вечер у костра, молодые, смеющиеся лица в его неровных отсветах, шутки и смех, перебор гитары и эти искренние, трогательные, душевные песни: «Все перекаты да перекаты…», «А ты твердишь, чтоб остался я, чтоб опять не скитался я…», «Ты − моё дыхание, утро мое ты раннее…», «Милая моя, солнышко лесное…». А дым костра действительно создает уют, и улетают искры в бесконечное звездное небо, а рядом чье-то нежное плечо, которое может стать (или не стать?) твоей судьбой. И можно не спать хоть всю ночь, потягивать винцо, подпевать, шутить, смеяться, шептать какие-то глупости в душистый завиток у розового ушка и видеть доверчивую улыбку незнакомых губ и отблеск пламени в загадочном ответном взгляде. И от этого на сердце тревожно и радостно, а душа охвачена смутным предчувствием будущего, неизвестного, но обязательно счастливого и прекрасного. И никаких мыслей о том, что все проходит, и эта случайная ночь никогда больше не повторится.