Стэйси Кюсти - Жить в мире глухих

Директор Льюис остановился перед дверью и тактично попрощался. Самобичевание прошло зря. Теперь я весь на взводе.

Пару глубоких вдохов спустя я вошел и направился прямиком к своей парте. Отключив периферическое зрение, я позволил глазам видеть лишь стол, учебники и уравнение на доске.

Я проучился так еще несколько месяцев. Никого не слыша, никого не видя, ничего не замечая.

Мой отец, как типичный обладатель кризиса среднего возраста, обзавелся спортивной двухместной машиной. Невозможность лечь на заднем сидении и провести эти дни поездки в покое не давала мне уснуть.

Все это время прах мамы стоял на полке, покорно дожидаясь, пока отцу позволят взять отпуск. Постоянные ссоры подливали масла в огонь, он несколько раз пытался меня убедить в том, что бессмысленно ехать в Нью-Йорк – она и так мертва и дорожное путешествие не увеличит ее шансы на счастливую загробную жизнь.

Правда ведь интересно, как сильно люди могут отталкивать друг друга, учитывая, что ранее были на редкость близки. Почему так случается? Некогда любящие становятся чужими, столкнувшись с преградой на пути. Я прекрасно знаю, что в разводе виноват не я. Беседы с онлайн-психологом, кажется, вырезали это на коре моего головного мозга, что явно вызовет недоумение патологоанатомов при вскрытии. Но шутки в сторону.

Решив, что самоистязание не лучшее снотворное, я решил прибегнуть к недавно открытому для себя действенному способу.

Сразу после кремации я начал курить. Хотя вид пепла ежедневно напоминал мне о смерти, я нашел что-то умиротворяющее в процессе. Мысль о том, что я заблуждаюсь никак меня не трогала. Знаю, что довольно эгоистично приближать свою смерть таким нелогичным образом. Наверное, отчасти виноваты фильмы. Именно они учат тому, что лучшими успокоительными являются: мороженое, кофе и сигареты. Но раз уж я решил уснуть, то вариант с кофе отпадает. К тому же, как бы иронично это не звучало, пинта моего любимого мороженого стоит дороже пачки сигарет. Получается, сам Господь подталкивает меня к этому долгосрочному суициду.

Я сменил шорты на джинсы, более подходящие для ночной погоды, схватил на ходу поддельные документы и мысленно уже сел на поезд Стресс-Мальборо.

Около полуночи я вышел из дома.

С тех пор я больше ни разу не садился на велосипед, даже придумал себе игру. Каждый раз, закуривая сигарету, я тушил ее об этот злосчастный кусок железа. На сидении не осталось и дюйма уцелевшего от всевластного пламени, а вся рама покрылась черными пятнами, напоминающими незажившие пулевые ранения.

Малость поскользнувшись на нашем газоне, я ступил на тротуар и пошел, резко отряхивая куски травы, прилипшие к некогда любимым кроссовкам.

Я люблю ночь, время, когда даже на улицах есть шанс побыть наедине с самим собой. Как будто ставишь все чужие жизни на паузу, чтобы оказаться единственным человеком на планете.

Проезжающая мимо машина нарушила мои права на эксклюзивные отношения с Землей, и я продолжил свой путь, прикрывая глаза от резкой перемены освещения.

Старенький пикап остановился рядом, и водитель привлек мое внимание руками, размахивая ими будто на рок-концерте. Я предположил, что единственное, что могло оправдать его энтузиазм – это тот факт, что он уже несколько раз безуспешно окликнул меня ранее. Раз не знает о моей глухоте, значит, чужак.

Я махнул ему рукой, чтоб ехал дальше. В последнее время меня отторгало идти на контакт с людьми, тем более с незнакомцами, первая встреча с которыми всегда начиналась с неловкого распознавания ими моей болезни.

Вдруг он вышел из машины и резко зашагал в мою сторону, я схватил ключи из кармана покрепче, вспоминая уроки самообороны подручными средствами.

– Можно воспользоваться зажигалкой? – отчетливо прочитал я по его губам, благодаря тому, что он предусмотрительно оставил фары машины зажженными.

Я и не заметил, что все это время крутил зажигалку пальцами левой руки, а у этого джентльмена, видимо, очень хорошее зрение. Либо очень долгая никотиновая ломка.

– Ты мне зажигалку, а я тебе сигарету, – сказал он очень медленно, видимо, чтобы я разобрал каждую букву.

– Давайте, – ответил я, протягивая зажигалку, ожидая заветные пять минут самоуничтожения в ответ.