Не единожды Роза убеждалась в том, что большинство людей, объездивших множество стран, не вынесло из этих поездок даже самой малой щепотки «соли» – чаще всего в разговорах с ними, в весёлом и чуть хвастливом огоньке их глаз проницательная женщина находила лишь скомканное и пустопорожнее, очень поверхностное, что-то исключительно суетливое и лишь зрительное, взбаламученное однажды и в раз осевшее тиной – в большинстве случаев речь шла о формальности присутствия в новом месте. Только иногда она ощущала в человеке, совершившим поездку, определённое преображение, нечто свежеиспечённое, постигнутое и новообретённое в пути: дорога – это прежде всего разговор с самим собой, но слишком часто поездка куда бы то ни было превращается в нечто бесплодное и холостое, потому что желание увидеть больше всегда становится соблазном, а значит и преградой, не оставляющей возможности по-настоящему погрузиться в атмосферу, культуру и реальность нового места. Вот этой способности на погружение через неподвижность во время движения Розу с мужем и научили книги, поэтому после смерти супруга Белозерская в каком-то смысле приковала себя к одному месту, оставаясь в нём неподвижной – теперь это не было неподвижностью в поездках, это стало неподвижностью молчаливого храма, который самодостаточно обращён в себя, потому что полон своим богом.
Женщина плавала в квартире, как в аквариуме, и едва ли смогла бы ответить, что сильнее всего сдавливало её – густое и жирное, как топлёное молоко, счастливое прошлое или бесплодное будущее? Перенасыщенность светлыми воспоминаниями или прозрачные душные стенки их оков, которыми ограничено теперь настоящее? Бездетность, смерть мужа или разлитая по всей жизни спокойная и грустная радость человека, ощущавшего себя одиноким только последний год своей жизни, а в остальное время бывшим простодушно счастливым? Роза плутала в этих вопросах, в закоулках времени, не в силах понять, чего в её жизни всё-таки больше: прошлого, настоящего или будущего.
Женщина вспоминала, как незамысловато и пресно начинались их отношения: они познакомились в продуктовом магазине, стояли в очереди перед кассой, потом случайно разговорились, обменялись улыбающимися взглядами, телефонов тогда не было, а адрес общежития, в котором жила, Роза давать не хотела, поэтому просто на словах договорились о месте и времени встречи, и в этом было так много хрупкости и уязвимости, что ещё больше будоражило – когда Роза думала о том, что вот сейчас в её троллейбус врежется какой-нибудь пьяный идиот или кто-нибудь из них, она или Андрей, подвернёт ногу или попадёт под машину, отравится завтраком, нарвётся на грабителя, и две линии не пересекутся в единой точке больших ожиданий, сильнейших желаний и великих предчувствий. Благо, обошлось без эксцессов, место и времени встречи остались непоколебимыми, оно удержалось на плаву, благодаря усилиям двух людей отмести всё то, что могло бы помешать кому-то из них появиться там и улыбнуться друг другу, через пару дней они действительно увиделись в той Пышечной на Большой конюшенной 25: она пила тогда кофе со сгущённым молоком, он заказал томатный сок, куда щедро сыпанул перца, от чего крепко чихнул – как-то по-щенячьи влажно и очень трогательно. Роза потом неоднократно ловила себя на мысли, что именно с того момента, когда широкоплечий и басовитый Андрей так смешно и беззащитно чихнул, и началась её нежность к нему. В ту первую встречу Роза не хотела говорить, что приехала в Ленинград лимитчицей, думала даже соврать, потому что носила на себе этот ненавистный статус, как еврей из гетто – жёлтую звезду Давида. Была уверена: с такой правды могут начаться нормальные отношения только с себе подобным, таким же понаехавшим, нищим и бесправным, какой была она, но узнав, что и Андрей, хоть и коренной петербуржец, всё-таки простой работяга, осмелела и сказала как есть – он отреагировал с полным безразличием.
После этих взаимных признаний, которые тогда казались ей важными, а сейчас вызывали своей трагикомичной нелепостью лишь улыбку сухих поджатых губ, Роза и Андрей просто продолжали жить своими жизнями, проводить вместе всё больше времени, привносить друг в друга всё больше от себя и своего, и так до тех пор, пока миры их интересов и привычек окончательно не ассимилировались друг в друге. Дошло даже до того, что Роза стала разбираться в технике, электронике, двигателях: заземление, законы Кирхгофа, степень сжатия, поляризация, кривошип, плунжер и фазовращатель – стали для неё преисполненными однозначного смысла словами, она стала разбираться в футбольных клубах, смотреть игры Лиги чемпионов и Европы UEFA, турниры КХЛ и NHL, а Андрей в свою очередь полюбил художественную литературу, к которой оказался так неожиданно восприимчив и чуток, моментально улавливая любую фальшь своим не замыленным, как у филолога, взглядом. У них появились общие любимые песни – та музыка, которая принадлежала только им одним, потому что была открыта и прочувствована вместе…
Читать дальше