Александр Максимов - Мои сибирские дедушки

– Тяжело тебе приходится, внучка, – издалека начал старик. – И я тебе не помощник.

– Не беспокойся, дедушка. Николай мне очень помогает.

Яри бросил сердитый взгляд на Мирью.

– Ты не очень рассчитывай на него. Не забывай, что он наш враг. Ему здесь ничего не угрожает, а твой муж в любую минуту может погибнуть на войне!

– Николай нам не враг, – робко возразила Мирья. – Ты забыл, как он тебя спас? И если бы не он, ты так и остался лежать под тем бревном.

– Ничего я не забыл! – раздражённо ответил старик. – Меня другое беспокоит: сено пора косить. Если пойдет дождь, то вся трава ляжет. А какой с меня работник?

– Ты не беспокойся, Николай и поможет. Он хороший работник, старательный.

Яри, не выдержав, сердито стукнул кулаком по скамейке.

– Perkelle! 3 3 Perkelle (фин. – Черт побери!) Снова этот русский! Ты слишком часто его хвалишь, не стоит он того!

– Почему? Вот скажи мне, дедушка, за что я должна его ненавидеть? Он такой же человек, как и мы. И на войну пошёл только потому, что иного выхода у него не было. В противном случае его бы сослали в лагерь, а то бы и расстреляли.

– Это было бы лучше для всех. Не было бы так много русских, то и на нас не напали бы, и муж твой был бы не на войне, а дома!

– Дедушка, не сердись. Мы все люди подневольные.

Яри замолчал и сердито засопел.

– Завтра пойдёте на дальнее поле, – хмуро сказал он. – Нужно скосить траву до дождя.

Мирья посмотрела на безоблачное небо.

– Небо чистое, вряд ли дождь будет.

– Будет, у меня кости ломит. Завтра с рассветом берёшь с собой Николая, и чтобы до вечера скосили и сгребли всё сено. Как бы я ни хотел вас отпускать двоих, но, видать, другого выхода нет. Поняла?

– Всё будет хорошо, дедушка, – попыталась успокоить Яри Мирья. – И не переживай: Николай не опасен.

– Молодая ты и наивная, – сказал Яри. – Он мужчина, а ты – женщина!

– Ну и что с того? У меня есть муж, которого я с нетерпением жду. Говорят, что война вот-вот закончится, и скоро все наши мужчины вернутся домой.

– Не все вернутся, – философски заметил Яри.

– Мой Микко обязательно вернётся!

За разговором они не заметили, как к усадьбе подъехал человек. На багажнике его велосипеда был прикреплён кожаный кофр, а к нему ремнями пристёгнута тренога. Это был известный в округе фотограф Пекка Ялава.

Сняв картуз, он поздоровался с Яри и Мирьей.

– День добрый! Собирайте всех, будем фотографироваться.

– Зачем? – удивилась Мирья.

– На память. Фотографию мужу на фронт отправишь. Пусть он увидит, что вы все живы и здоровы.

– Сколько это стоит? – поинтересовалась Мирья.

– Сто пятьдесят марок.

– Так дорого?

– Так инфляция, а у меня старые цены, потому что материалы закупил ещё до войны.

– Хорошо, – немного подумав, согласилась Мирья.

– Вот и ладненько, – обрадовался фотограф. – Зови всех, кто есть в доме.

Пока фотограф устанавливал на треногу свою камеру, Мирья забежала в дом и, открыв сундук, стала в спешке выбирать наряд. Заодно приказала племянникам переодеться в чистое и выйти во двор.

Через четверть часа на скамейке возле дома чинно уселся дед Яри с Мирьей. Племянники встали позади них.

– Вся семья в сборе? – нетерпеливо спросил уставший ждать фотограф.

– Все! – ответил Яри.

Фотограф пристроился к видоискателю и уже собрался нажать на затвор, как дверь сарая приоткрылась, и из-за неё выглянул Николай.

– Стой! – приказал фотографу Яри. – Подожди, не снимай!

Фотограф недовольно оторвался от видоискателя камеры.

– Что случилось? – спросил он.

Но Яри, не обращая на него внимания, позвал Николая:

– Эй, русский! Иди сюда! Сфотографируемся вместе!

Яри жестом показал Николаю, чтобы он подошёл к ним. Затем старик приказал, чтобы он встал рядом с племянниками. Николай, немного смутившись, встал рядом с мальчишками. Фотограф скривился: ему явно не нравилась эта затея.

– Это обязательно, с русским? – спросил он.

– Обязательно! – тоном, не требующим возражений, ответил Яри. – Пусть наши парни на войне видят, что поверженный враг батрачит на нас! Давай, фотографируй!

Фотографу ничего не оставалось, как нажать на затвор фотоаппарата. После этого быстро собрал камеру и закрепил кофр и штатив на велосипед. Не скрывая своего недовольства, что ему пришлось фотографировать, хоть и пленного, но врага, сел на велосипед и укатил восвояси. По дороге фотограф размышлял о том, что напрасно согласился на уговоры, и даже доводы старика его не переубедили. Первым желанием у него было засветить фотопластинку, но, подумав о том, что так он может потерять клиентов, передумал.