Евгения Истомина - Конечный итог

От моего отпуска оставалось буквально три дня, и Юра наконец пригласил меня к себе, пообещав ради такого случая встать пораньше. Хотя бы в двенадцать.

Я попросила встретиться где—то поблизости, потому что не очень-то представляла, как в Юрину квартиру вообще можно попасть. Не хотелось бы забрести не туда и случайно узнать парочку государственных секретов – а в этом самом доме как раз располагался штаб псковской десантно-штурмовой дивизии. У центрального входа с железной дверью томились солдаты в форме, вокруг стояли бетонные блоки, поэтому мне никогда и не приходило в голову, что штаб занимает только одно крыло, а в остальной части дома живут обычные люди, спокойно заходят за закрытый шлагбаум и сажают клумбы прямо рядом с колючей проволокой.

Как потом выяснилось, об этом не догадывались и псковские таксисты.

В первый раз, как только я села в машину, чтобы поехать к Юре, водитель странно на меня глянул:

– А я увидел адрес и подумал, что сейчас повезу мужчину в погонах, – в его голосе явно слышались ноты разочарования.

И я объяснила, что вообще—то этот дом жилой, даже не представляя, сколько раз ещё мне придётся это сделать.

Именно в такси я впервые услышала:

– Опасный у вас дом!

– Это ещё почему? – удивилась я, забыв даже уточнить, что вообще—то дом не мой.

– Так начнётся война, – сказал таксист, меланхолично переключая песню, – и по вам сразу бабахнут.

И потом ещё бесчисленное множество раз у меня уточняли адрес и тут же спрашивали:

– А вот вы не боитесь, что начнётся война и…

Видимо, в глубине души каждый таксист мечтал нажимать не на сцепление, а на большую красную кнопку.

Размышляя о необычной недвижимости, я чуть не забыла про её владельца.

Конечно, от нашей с Юрой первой встречи я пришла в восторг. Такое уж у меня тем летом было хобби – встречаться с мужчинами в надежде, что их увлекательные рассказы заглушат громкое тиканье моих биологических часов.

Юра заявил, что произвести приятное первое впечатление может каждый, а вот понравиться кому-то по-настоящему – это уже не для всех.

– Мне вот ты вполне понравился, – заметила я, и он тут же сказал:

– Как писали делопроизводители на всеподданнейших докладах Императору: «Собственную рукою Его Императорского Величества начертано: «Вполне понравился»!

Да, он мне понравился. Но всё же он был пухловатым заросшим хиппи в нелепых кедах, а я как заправская мещанка отказывалась признать, что содержание важнее, чем форма.

Позже Юра расскажет мне, что как раз перед нашей первой встречей работал по щедрому европейскому проекту и пока месяц вёл архивные исследования в Москве, питался исключительно фастфудом. Так что из той поездки он привёз много важных документов и лишних кило. А записаться в парикмахерскую в конце июня было невозможно – все кресла уже заняли навивающие локоны выпускницы.

Но в тот день я ещё ничего такого не знала. Я просто подошла к перекрёстку и увидела Юру, который за эту пару недель вдруг стал подтянутым человеком с приличной стрижкой.

Своим друзьям я уже призналась, что да, с историком, конечно, восхитительно общаться и вообще всё это очень весело, но как мужчина он меня не зацепил. И это было кристальной правдой – возможно, единицей измерения тогда ещё оставался Евгений 2.0, который со своими двумя метрами роста и идеальным носом выглядел, как помесь суперсолдата и модели с показа Вивьен Вествуд.

С другой стороны, с ним я рассталась из-за того, что он был недостаточно умным. А сама – пожалуйста! – теперь критически осматривала стоптанные кеды будущего академика. В отличие от моего нового спутника я абсолютно не разбиралась ни в какой политике, кроме одной: политики двойных стандартов.

Мы завернули за угол здания, подошли к деревянной двери, и Юра достал ключ. Тут не было ни подъезда, ни лестницы, а сразу начиналась квартира.

– Добро пожаловать в наши пенаты, – пропустил он меня вперёд.

Я впервые видела прихожую таких размеров – туда помещались трюмо, старый шифоньер, чей—то велосипед, диван, а вдоль стен выстроилась вперемешку женская и мужская обувь на все сезоны.

Мы пошли дальше и тут же оказались в каком—то закутке с очень низкими потолками.

– Там наверху моя комната, – сказал Юра и постучал рукой по металлическим балкам. – Потолки высокие, и получилось надстроить второй этаж. Видишь, доски положили на рельсы.

Я пригляделась.

– Дореволюционные, – пояснил он, – сначала попытались положить на обычные, но они начали прогибаться. И папа где—то откопал вот эти. Продукт царской России! Как тебе? А тут вот кухня.