Валерий Арефьев - Прекрасный белый снег

Он чуть припо́днялся, повёл глазами неуверенно, однако же, чего-то нового и страшного совсем уже, так ничего и не нашёл. Кровати, тумбочки, обыкновенная палата, сетка только вот, за ней решётка… «В самом деле, странно всё это, – подумал Веничка, – и что бы это значило?»

– Смотри, смотри, Вениаминчик, не стесняйся ты! – заметил сразу Константин его сомнения, – как, не смущает ничего? Вот эта сеточка… и небо в клетку за окном. Надеюсь, нравится? Вам ни о чём не говорит? [4] Здесь автор намекает на сцену из знаменитого романа Кена Кизи «Пролетая над кукушкиным гнездом». Действие разворачивается в психиатрической больнице. В одной из финальных сцен романа пациенты устраивают грандиозную попойку прямо в отделении. Больница находится в пригородах Портленда.

А он, действительно, уже занервничал слегка. Хотя, казалось бы, чего тут нервничать теперь? Ну сетка, дальше что? Ну пусть решётка… Так ведь давеча, вчера ещё, прощаться с жизнью собирался. Как по-вашему, иди попробуй, напугай-ка суицидника какой-то сеткой на окне! И всё же Веничке вдруг стало вновь не по себе. Настолько гадко всё, безмозгло вышло, это глупое решение, всё одним махом и закончить, тем не менее, оставить тайную, последнюю лазеечку, не прыгнуть птицей из окна, какой-то гадости, снотворной дури наглотаться. Омерзительно…

«Как у Высоцкого, – он вспомнил неожиданно, – не умереть, уснуть всего-то лишь.» Действительно, ведь не хотел он умирать по-настоящему, решил попробовать, балбес, по пьяной лавочке. Ну и попробовал… Вот только и успел ещё, что джина с тоником бабахнуть, на прощание, да сигареткой затянуться, напоследок уж, как тут реальность поплыла куда-то сразу же, а сил подняться и исправить положение уже совсем не оставалось, просто не было. «Какая гадость, – думал он, – а как же Светка-то? Его, придурка, хоронить любимой женщине. А как же мама? А к примеру, если выживет, но инвалидом, или овощем беспомощным? И Вене снова стало стыдно. «Не придурок ли? – подумал он, – ну как ты мог такое выкинуть?» Он вдруг увидел дорогую свою женщину, в немых и горестных слезах, у скорой помощи, представил горькие, тупые объяснения: «Он потерял большие деньги, мы поссорились». «Какой кошмар, – подумал он, – какой позорище!» И Вене снова захотелось просто спрятаться, опять накрыться с головой, забывшись начисто, уйти отсюда, пусть на несколько коротеньких, успокоительных минут.

– Похоже, дяденька, уже просёк чего-то, вижу призадумался, – услышал он знакомый голос, – или спит опять? Давай, подъём уже, братан, хорош печалиться, – тот потрепал его слегка, – успеешь выспаться!

– Да призадумаешься тут, – промямлил Веничка, – послушай, Костик, а чего у вас решётки-то? – в реальность верить не хотелось. – Я не в тюре ведь?

– Ну ты даёшь, ну ты прогнал, однако, дяденька, – тот ухмыльнулся широко, – ну вы и скажете! Перекрестись-ка ты, да сплюнь ещё, для верности! Ты что вчера, набедокурил, грабанул кого? И укокошил заодно? Давай, рассказывай! Колись, брателла, – тот совсем уже в открытую, над ним буквально измывался. – Все попрятались! Под одеяло, отмороженные, замерли! Лежать, бояться! Зацените, параноики, а у Геннадича сюрприз! Серьёзный дяденька! Аплодисменты, господа! – заржав раскатисто, он посмотрел на озадаченного Веничку: – чувак, ты в дурке. Ну чего ты, не врубаешься? Да не в тюряге ты, расслабься! Как в кино у нас: вы не волнуйтесь, вас тут вылечат! Догнал уже?

Он приподнялся на подушке в изумлении и посмотрел на Константина ошарашенно:

– А что я в дурке-то? Я как тут оказался-то?

– А ты не знаешь? Попрошу у всех внимания! – тот обернулся к наслаждающимся шизикам (такой концерт им неожиданно устроили!) – они не знают, как обычно! Ну естественно! Ежу понятно, их высокие высочества такого даже не слыхали, им же по фигу… Самоубийц, мой дорогой, – он усмехнулся чуть, – в дурдом везут, почти всегда. Вот так-то, дяденька… Ну тех, которым повезло. Уже врубаешься? А невезучих сразу в морг. Хотя, как знать ещё, кому тут больше повезло, – сверкнул он яростно – какой-то горестной улыбкой. – Ну да ладно-то… Таких как мы всё это точно не касается… Тебе, как видишь, повезло. Согласен, дяденька? И вот теперь ты вместе с нами. Ну, врубаешься?

Вот это был уже сюрприз. Такого Веничка ну уж никак не ожидал. Взглянул на Костика и произнёс:

– Приплыл, похоже… Полежу-ка я… Не по себе мне что-то, братцы, чуть подумаю…

И вновь залез под одеяло, с головой уже…

Ещё с начала девяностых, или раньше чуть, когда – для многих совершенно неожиданно, жизнь начала преподносить советским гражданам необычайные сюрпризы и подарочки, бывало в качестве шальных и быстрых табошей, а то, бывало, прямо сразу же за табошем, ещё и более шальных и быстрых выстрелов, народ наш, сам и без особого раздумия, вдруг потянулся к православию и Господу. А кто и к дьяволу, случалось, не без этого… Газеты разом, в одночасье запестрели вдруг рекламой всяческого рода заклинателей, различных ведьм и колдунов, шаманов, зна́харей… и чародеев в тридесятом поколении. Все обещали очень много и немедленно, без лишних тягот и хлопо́т. Совсем недорого вам предлагались феерические прибыли, возврат мужей и приворот, а также быстрое (и окончательное), полное решение так называемых «проблем большого бизнеса». И хотя полным, а тем паче окончательным, вышеуказанным решением – у бизнеса, в те времена у нас заведовали знахари совсем иного направления, однако же, народ доверчиво тянулся, побыстрее бы…