Дара Преображенская - Жизнь и смерть христианина

– Гуру сказал, что я скоро умру.

Я видел, как мама перекрестилась.

Её позвали в комнату гуру; опираясь о руку подошедшего вовремя слуги, она скрылась за той заветной дверью.

Я оставил мадам Энн в покое, сел в другой части комнаты, осмотрелся вокруг. В углу стояло изваяние какого-то многорукого божества в причудливой позе. Божество взирало на меня своими безжизненными глазами. Слуга тоже ждал. Я посмотрел на этого бедно одетого человека в чалме со смуглым лицом и яркими белками глаз, затем спросил, указав на загадочное божество, спросил по-английски, так как в Индии люди хорошо общаются с иностранцами на английском.

– Что это за божество?

Слуга взглянул на изваяние божества, поклонился ему и произнёс так же по-английски, как и я обратился к нему.

– Это – Шива, господин.

– Шива…

Шиву я видел в других храмах, мимо которых нам суждено было проезжать во время нашего не столь длинного путешествия. Только так Шива был изображён иначе.

Люди поклонялись ему, приносили дары, состоявшие из наполненных золотыми монетами корзин, корзин с рисом, цветами, которыми украшались гирлянды.

– Шива является богом разрушения и покровителем танцев, – продолжал слуга, – вот почему ему поклоняются известные танцовщицы и приносят цветы. Шива наделяет их способностью двигаться.

Индийские танцы мне уже посчастливилось увидеть, главным образом, потому что мадам Энн часто приглашала в свой дом танцовщиц на религиозные праздники.

Помню, моим родителям нравились эти вечера, а мама особенно восхищалась причудливыми движениями ярко и красочно одетых танцовщиц.

Она кивала, хлопала в ладоши и что-то шептала отцу на ухо, а он соглашался с нею. Иногда они оба глядели на меня и, обратившись ко мне, спрашивали:

– Ну, как тебе, нравится, Володенька?

Я, конечно же, кивал, ибо мне нравилось всё.

…Наконец, заветная дверь комнаты гуру открылась, и оттуда вышла мама – княгиня Маргарита Львовна Баймакова. На ней не было лица. Я помог ей присесть рядом с мадам Энн, она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, сжала кулаки, затем резко разжала их.

– Мне просто нужно было выпить немного кофе, – сказала она через какое-то время.

– Что сказал тебе гуру? – спросил я.

– Ничего, я…я просто должна выпить немного кофе.

Я встряхнул её, чтобы она вышла из ступора.

– Мама, что сказал тебе этот гуру?

– Он сказал, что… скоро я потеряю всё.

Вдруг она сделала над собой усилие, как это привыкли делать дворянки, и улыбнулась, взглянув на меня. При этом её глаза оставались непроницаемыми.

– Пойдём, сын мой. Нам нужно возвращаться, иначе твой отец забеспокоится, а в окрестностях Хайдерабада и Дели, говорят, бродят разбойники, нападающие на всех без разбору.

Я помог ей подняться. Мадам Энн в своём голубом сари уже ждала нас возле нанятого нами экипажа. Однако именно в этот момент ко мне подошёл слуга и сказал:

– Проходи, гуру Рам-дас ждёт тебя.

Я растерянно взглянул на мать; княгиня Маргарита Львовна посмотрела на мадам Энн. Эта немая сцена грозилась затянуться надолго, однако княгиня растерянно возразила:

– Мой… мой сын пришёл только лишь для того, чтобы сопровождать меня. Он совсем не планировал встречу с гуру, а нам нужно уже возвращаться обратно. Здесь быстро темнеет.

Однако слуга, этот странный человек, в жёлтом дхоти и белой чалме, выглядел безучастным ко всему.

– Проходите, господин, гуру Рам-дас ожидает Вас, – произнёс он по-английски, слегка прикоснувшись к моей руке.

Я последовал за слугою, оставив княгиню Маргариту Львовну Баймакову и мадам Энн в полной растерянности. Нечто необъяснимое влекло меня в пределы этой тёмной комнаты, зашторенной со всех сторон со множеством свечей, освещавших каких-то непонятных идолов.

Страха я совсем не чувствовал, ибо какое-то необъяснимое спокойствие снизошло на меня в тот момент. Рядом с идолами я увидел старика с совершенно белой бородою, одетого, как обычный индиец. Старик пристально смотрел на меня, затем произнёс, поднеся свечу так близко, что я зажмурился.

– Протяните Ваши руки, господин, – произнёс загадочный человек.

Я повиновался, хотя чувствовал, что всё ещё пребываю под каким-то гипнотическим впечатлением от всего увиденного мною здесь. Свеча трещала, затем стала гореть тусклым ровным пламенем, оставляя вокруг яркий круг света. Отдельные отблески попадали на статуи древних индийских божеств. Казалось, они были невольными свидетелями того, что происходило вокруг. Наконец, гуру посмотрел в мои глаза и глядел так долго и так пристально, что это вызвало у меня смущение. Он отошёл на шаг и так стоял, молча; молчал и я, считая каждый удар своего собственного сердца. Вдруг к моему очень большому удивлению гуру встал передо мной на колени и коснулся лбом пола, затем своими смуглыми пальцами попытался захватить полу моего сюртука и поцеловал её.