Алексей Тихоньких - Боб. Ты знаешь, это уж, как карта ляжет…

Бруевский нашёл иной способ приобретения ГАЗ-2402 – он ухитрился получить специальное разрешение, которое получали лишь высокопоставленные чиновники или известные люди.

В это время такой автомобиль был несомненной роскошью и соответствовал определённому статусу владельца. На чёрном рынке он продавался за цену в несколько раз превышающую его стоимость, поскольку был недоступен в обычной продаже.

Бруевский решил продать его заезжим гастролёрам. Он продумал всё до мелочей. Главная трудность заключалась в том, как и в какой момент получить денежную разницу стоимости на чёрном рынке с магазинной ценой. Оформление продажи происходило только через государственный магазин. Он купил эту машину за пятнадцать тысяч рублей и официально не мог продать её дороже. В Советском Союзе это считалось спекуляцией и строго наказывалось по закону тюрьмой, а в его случае ещё и грозило разжалованием и потерей звания.

Покупатели приехали к гаражу на красных жигулях. Бруевский их ждал возле открытого гаража. Рядом стояла патрульная машина. Он подошёл и сел на заднее сидение жигулей.

Стас подал ему красивый чемодан дипломат из имитированной крокодиловой кожи:

– Проверьте, пожалуйста, Виталий Александрович. Деньги счёт любят.

Он открыл его и пересчитал деньги. В нём было сто тысяч рублей. Он закрыл дипломат, вышел с ним из машины и направился к гаражу. Стас засмеялся:

– Эй, капитан, не спеши! А в магазине мы чем платить будем?

Бруевский вернулся и подал Стасу через окошко дипломат. Стас открыл его, отсчитал десять тысяч, официальную цену продажи, и протянул их Бруевскому.

– Пересчитайте.

Тот взял деньги, пересчитал десять тысячерублёвых пачек и положил их в приготовленный бумажный пакет. Стас подал ему назад дипломат. Бруевский взял его, зашёл в гараж и положил на полку. Затем сел в машину и выехал. Он закрыл гараж изнутри на два засова, вылез через небольшую дверцу, сделанную в одной из створок металлических ворот, и закрыл хитроумный замок на специальный ключ.

Возле гаража он оставил милиционера с рацией, сел в свою Волгу, и они отправились в магазин. Патрульная машина последовала за ними. Когда они подъехали к магазину, он связался по рации с гаишником, который подтвердил ему, что находится возле гаража. Затем они оформили сделку, попрощались, Стас сел за руль приобретённого автомобиля, и гастролёры уехали.

Вернувшись на патрульной машине, Бруевский открыл гараж, взял чемодан и поехал к себе домой. Дома он открыл его и обнаружил внутри нарезанную бумагу.

Бруевский выскочил из дома, доехал до ГАИ, взял с собой дежурного лейтенанта, и они бросились в погоню. Они догнали гастролёров на выезде из района. Те ехали спокойно и никуда не спешили. Им перекрыли дорогу. Жигули и Волга остановились. Когда они с лейтенантом выскочили с табельным оружием в руках, Бруевский закричал:

– Я вас сейчас здесь всех грохну! В чемодане нет денег. Вы кого собрались кинуть?!

Из машины вышел Стас. Он немного помолчал и спокойным твёрдым голосом начал говорить:

– Во-первых опусти пистолет, капитан, а то не дай Бог выстрелит, и ты из начальника ГАИ превратишься в убийцу безоружного человека. Во-вторых, мы все деньги, которые тебе были должны по закону, отдали. У нас есть свидетели и документы с твоей подписью, подтверждающие передачу десяти тысяч рублей. Других денег у нас нет, можете обыскать машины. В-третьих, если ты собираешься нас задержать, то тебе придётся объяснить и областному начальству, и прессе за что. Они получат заранее приготовленное письмо с деталями сделки в случае нашего ареста.

Бруевский побледнел. Он опустил пистолет и растерянно посмотрел на сопровождающего его офицера. Лейтенант с недоумением рассматривал Стаса. Ему было непонятно, как этот человек мог разговаривать таким тоном с его всесильным начальником. Из машины вышла Рита:

– В чём дело, Стас, почему они с оружием? Это переодетые бандиты? – с поддельным испугом спросила она. Стас обернулся.

– Не бойся, Рита. Это советские офицеры. Иди, садись в машину, мы сейчас поедем.

Бруевский стоял, смотрел на удаляющиеся машины гастролёров и противоречивые чувства боролись в его душе. Ярость душила его, ему хотелось догнать гастролёров и перестрелять, как куропаток. Его кинули, как лоха, на девяносто тысяч рублей! Это было очень много, невообразимо много! Однако он понимал также, что потерять положение, свободу и честь стоило гораздо больше. В конце концов он подошёл к лейтенанту, достал из пакета тысячу рублей и сказал: