Сергей Ихатов - Сезон дождей

Проходит два дня, прежде чем книжник решается. Владимир внимательно слушает его. Недоуменно моргает, на пару секунд задумывается и соглашается с вежливой улыбкой. Ирит кусает губы и уходит, чтобы сделать свою часть работы. Пока она занята, Владимир и книжник снимают заднюю крышку автомата с газировкой. Перерезают одну из трубок, вытаскивают баки с сиропом и водой.

Ирит возвращается с несколькими упругими и гибкими ветвями, которые у самых кончиков разделяются на маленькие веточки. Книжник выбирает из них одну, срезанную с клена. Автомат, вновь уложенный на бок, превращается в стол. На нем книжник раскладывает все необходимое: бутылку антисептика, шприц, леску, нож, большой платок, трубку из автомата и пакет. Большая часть этого нашлась в его сумке. Платок одолжил Владимир, а плотный пластиковый пакет они нашли на полках магазина.

Ирит помогает промыть пакет и трубку в растворе антисептика. В этом же растворе она вымачивает разрезанный на ленты платок. В дезинфицированный пакет заливается слабый раствор сиропа. Его края туго перетягиваются леской вокруг трубки. На другом ее конце игла от шприца. Импровизированная капельница готова.

– Не так я себе это представлял, – говорит книжник и засучивает полупустой рукав.

Начинает темнеть, поэтому работать приходится быстро. Книжник отдает команды тихим, сдавленным голосом. Под испуганными взглядами Ирит и Владимира, он держит нож над огнем костра, потом промывает его в антисептике. Три раза отсчитывает три глубоких вдоха. Владимир помогает ему перетянуть плечо лентой. Кончик ножа упирается в центр культи. Книжник нажимает еще, сильнее, пока острие не ныряет в плоть. Несколько раз нож поворачивается по часовой стрелке, пока из раны льется кровь. Испугавшись на «раз», почти заплакав на «два», Ирит быстро приставляет ветвь к ране на хриплое «три». Основание побега входит в рану. Только сейчас, когда боль переливается через край, книжник кричит. Ирит вводит ветвь в его культю чуть больше, чем на сантиметр. Место соединения быстро перевязывает Владимир. В воздухе стоит запах крови и антисептика.

Чуть позже, после первого прилива слез, Ирит делает тонкий надрез на ветви рядом с местом, где она уходит в глубь раны. Тонкая игла проходит через разрез в эпителий, впивается в сердцевину. По трубке через нее в стебель вливается раствор глюкозы. Владимир помогает закрепить капельницу с раствором на воткнутой в землю палке. Вымотанный и оглушенный болью книжник сейчас может только стонать. Он тихо хнычет три повторяющихся дня, пока его одолевают кошмары о холодных корнях, которые впиваются в грудную клетку, и ветре в ветвях, который воет как потерявшая ребенка мать.

– Простите, вы не видели мою жену?

Книжник молча качает головой. По утрам в овраге особенно холодно и Ирит, или уже Лора, греет свою кофту над тлеющим костром, прежде чем укрыть ей книжника. А еще здесь тихо. Не слышно ни птиц, ни ветра, ни стрекота насекомых. Эта тишина похожа на молчание обескровленной электроники, с которого начался тот день.

– Нет, не видели, – с улыбкой говорит Лора.

Раствора в капельнице становится меньше. Привитая ветвь растет. Владимир повторяется изо дня в день. Он с хитрой улыбкой показывает Лоре, как пользоваться монетой для автомата. В какой момент нужно потянуть за нить, чтобы монета вернулась. Каждый день она выбирает новый сироп, и он нравится ей так же, как и предыдущий. Ее радость тоже повторяется. Пока шипит газировка в стакане, девушка слушает рассказы Владимира о жене: о знакомстве, о ссорах, о долгих бессонных ночах, когда они оба не могли уснуть, о первой и единственной поездке к морю, еще до того как все закончилось, о случаях, когда ее не было рядом, но она все равно оставалась с ним и, как он надеялся, для нее он тоже был рядом.

– Нескромно, даже неприлично говорить такое… Мне так нравятся ее родинки. Особенно на спине. Там они складываются в созвездие Лебедя. Самая большая родинка, звезда Денеб, прямо под левой лопаткой. Ее зовут Мария, я говорил вам?

Лора кормит книжника овощным рагу из консервной банки. Она говорит, что тоже скучает по Марии, хотя никогда не видела ее. Потом подносит к губам книжника стакан с водой без газа и сиропа, и ждет, пока он сделает несколько глотков. Когда книжник почти засыпает, она шепотом напоминает ему и себе, что они должны сбежать отсюда.

Через два дня Селестина помогает снять бинты. Книжник уже может вставать и немного ходить. Слабость отступает медленно. Селестина поддерживает книжника, пока он бредет к магазину и обратно. Попутно девушка рассказывает, что много думает о Марии перед сном. Говорит, что очень хочет себе прошлое, такое как у Владимира и Марии. Собственное и общее. Она хочет прошлое, и они сбегут отсюда, чтобы найти его.