Сергей Ихатов - Сезон дождей

Под простыней из красно-золотистых листьев на боку лежит автомат с газировкой. Это первое, что видит книжник, когда открывает глаза. Потом замечает мужчину, который сидит на корточках рядом с ним. Сквозь плотное одеяло боли, которым обернуто все его тело, книжник едва чувствует касания мужчины.

– Прошу прощения, я проверю как вы. На первый взгляд, ничего не сломано. Здесь не болит? Спина? Таз? Что-то онемело или не двигается? Крови нет… Простите за неуместный вопрос, но… вы не видели мою жену?

– Нет.

Мужчина кивает и с улыбкой говорит, что книжнику от падения достались скромные подарки. Ни переломов, ни вывихов, только россыпь ушибов.

Приподнявшись на локте, книжник осматривается. Видит полуразвалившееся здание с выцветшей вывеской. Неподалеку от входа в него лежит гора магазинных тележек. У стен оврага несколько деревьев сбрасывают красную и желтую листву. Тем же занимается Елена, пока вытряхивает испачканную куртку. Она смотрит, как медленно опадает березовый листок и поднимает глаза к небу. Сквозь дымку тумана проглядывают верхушки деревьев. Там, наверху, по-прежнему зеленое веснолето.

Мужчина говорит хрипло, будто его горло что-то сдавливает. Он часто смотрит наверх и несколько секунд что-то разглядывает за дымкой. Улыбка не сходит с его лица.

– Моя жена… Как это сказать… Ушла куда-то. Никак не могу найти ее.

Книжник качает головой.

– А ваша подруга? Она ее не видела?

– Нет. А даже если видела… вряд ли она сейчас это вспомнит.

– Владимир.

Мужчина протягивает руку. Потом отдергивает и подает левую.

– У меня осталась последняя упаковка консервов. Хватит всем. Хотите?

Однажды мужчина по имени Владимир покинул дом, чтобы найти жену, которая не вернулась с вечерней прогулки. Ее обычный маршрут проходил через лес, вдоль асфальтовой дороги к почте и обратно домой. Владимир попытался прочертить этот треугольник вслед за женой. Даже его шаги порой совпадали с шагами потерянной. Он вступил в чащу леса, прошел по кромке оврага. Еще сырые от ночного дождя листья заскользили под его ногами. Линия маршрута сорвалась и стекла вниз, к старому магазину, заваленному осенними листьями. У его входа лежал на боку автомат с газировкой.

Он очнулся рано утром. Звал жену и просил о помощи, пока не сорвал голос. Каждая попытка выбраться заканчивалась падением. Вымотанный, с больным горлом, вокруг которого будто затянули петлю, Владимир исследовал овраг. Нашел в старом магазине последнюю коробку с консервами. Их срок годности заканчивался через три дня. Владимир поднял автомат и нашел стакан для него. К крышке аппарата была прикреплена нить с монеткой. На боковой стенке кто-то выцарапал инструкцию по пользованию: опустить монету в щель и после выбора сиропа дернуть за нить.

Обходя овраг по кругу, Владимир звал жену. Ноющее горло он успокаивал газировкой. Вновь пробовал выбраться, карабкался вверх и падал. После целого дня попыток его руки онемели, будто и их сдавила петля. Вечером Владимир доел консервы и лег спать. Утром он звал жену и пытался выбраться. Потом нашел в магазине последнюю коробку консервов и поднял автомат с газированными напитками.

Владимир спрашивает их о жене, а потом повторяет вопрос. Извиняется, смущенно отворачивается. Спрашивает еще раз. Наконец, он оставляет книжника и Елену у костра, обходит овраг по кругу и надорванным голосом зовет «Мария! Мария! Мария!». Пока его нет, книжник говорит Елене, что дом, в котором они живут, скорее всего, когда-то принадлежал Владимиру. Он пересказывает ей фрагменты истории, слухи от слухов, которые слышал раньше. О падении и мужчине, который проживает раз за разом одно и то же. Этот провал, большая карстовая воронка, не выпускает его. Другим людям, которые якобы тоже падали сюда, удавалось сбежать. Но вот Владимир заперт здесь уже много лет. Елена смотрит на крутые склоны, покрытые влажной глиной, и кивает.

Книжник просит, чтобы она попыталась выбраться сама. Ему с одной рукой лучше даже не пытаться. Рассказывает план: она поднимается наверх, возвращается в его дом. Из одеял, простыней и всего, что найдет, сделает две веревки. Одну настолько длинную, насколько это возможно, а вторую покороче. Первую она спустит в овраг, а вторую…

– Нет. Я не буду подниматься одна, – Елена смотрит на пустой рукав книжника. – Не могу. Прости.

– Зря. Кажется, что-то уже начинается. Чувствуешь? Горло и руки будто что-то сжимает.

– Ничего такого. Я все равно не уйду… Тебе страшно?