Марк Воронин - Записки военного дознавателя

– Я-то в своем, – ответил тот, – и я всякие тяготы и лишения переживал, но голодать только потому, что все разворовано сверху донизу, я не нанимался. А родину защитим, если что. Не защитим, если с голоду передохнем…

К этому моменту сержант, можно сказать, приволок синего от беспрерывного запоя капитана, командира роты. Капитан кое-как выровнялся, но по всему было видно, что будь перед ним хоть генералиссимус всей Вселенной, он смотрел бы ему в глаза точно с таким же безразличием.

– Что происходит, капитан? – только и сумел сказать генерал, стараясь говорить спокойно.

– А что? – искренне удивился капитан.

– Почему у вас в казарме только двадцать семь кроватей?

– А сколько надо? Все же… кто – где…– он пошевелил пальцами в воздухе.

– Что значит «кто –где»? Где ваш личный состав? – не выдержав, заорал генерал. И добавил, обращаясь к сержанту, – принесите список вечерней проверки!

– Не кричите на меня, – потребовал капитан, – Где личный состав я знаю. Но я не могу приказать им оставаться в части и подыхать от голода.

Прибежал сержант со списком, капитан взял его и стал комментировать:

– Вот эти трое – в совхозе.– Иногда и нам что-то от них перепадает… Эти – живут впятером в землянке – вон там, на сопке, – капитан махнул рукой в сторону далекой горы.

– Трое из них охотники. Так и кормятся. Вот эти – шоферят в городке. Я их вижу почти каждый день.

Капитан еще долго продолжал комментировать свой список, а генералу, видимо, хотелось срочно проснуться. Он никогда ничего подобного не только не видел, он даже и предположить не мог, что возможна хоть бы и десятая доля подобного кошмара. Он стоял, и видимо, думал, что именно и как он должен доложить в Москве, и поверят ли ему? А еще, когда он все глубже и глубже вникал в масштаб происходящего, у него, видимо, появились страшная мысль:

– А ведь до Москвы-то мне не доехать…

Он вернулся в Читу, где в гостинице написал три больших письма по разным адресам. Одно – официальный рапорт на имя начальника Генштаба. Это письмо, должно было бы уйти с фельдъегерем, а два других – друзьям. Затем, дабы не привлекать внимание, он переоделся в штатскую одежду, положил письма в портфель и вышел на улицу. Прогуливаясь, он поминутно оглядывался, а затем бросил письма одно за другим в разные почтовые ящики, расположенные через квартал…

Так я сидел и думал, дергая из мятой пачки папиросу за папиросой. Поводом к моим размышлениям стало лаконичное медицинское заключение, подшитое к делу в середине второго тома:

"… в связи с чем комиссия пришла к выводу, что генерал майор Баранников А.В умер от обширного инфаркта в купе своего поезда, по дороге из Читы в Москву. Акт о вскрытии прилагается. Подписи, Печать"

– Понятно. Значит, Гудзенко думает тоже, что и я, а отсюда и вся конспирация с проверкой документов и прочим. Ладно, поиграем. В конце концов – отравить меня не так просто, поскольку ем я мало, и обычно, в местах довольно случайных, не пью почти совсем. По стрельбе я, все-таки – кандидат в мастера, а по биатлону и вовсе мастер, так что, если надо – удрать, думаю, сумею. Пусть догонят. Хотя… курить, конечно, надо бы все-таки поменьше… – я раздавил в пепельнице уже пятую папиросу. – Итак, пойдем по порядку. Гудзенко нет, и когда вернется – неизвестно. Что делать – тоже непонятно. Дело – гнилое насквозь, и соваться сюда в открытую без поддержки ДШБ 4 4 ДШБ – десантно-щтурмовой батальон довольно опасно и глупо.

Я думал и все больше приходил к мысли, что не все стыкуется в этой истории. Было совершено очевидно, что чего-то не хватало… Например, почему после ревизии оружейного склада, где не оказалось ни одного патрона, начальнику склада прапорщику Зимину избрали мерой пресечения лишь подписку о невыезде? А он при этом на другой же день «благополучно» повесился… В общем, все тут было странно, все не так… Например, когда я был командирован в Закавказье, там было ясно все: вот разворованные склады, а вот – виллы полковников и генералов, в три-четыре этажа, с фонтанами, павлинами и лебедями… А тут – никаких лебедей. В Чите также убого, как и везде. Начальники ютятся как все по квартиркам…

Я всегда опасался непонятного, и потому решил во-первых – не торопиться и по возможности применить древнюю китайскую стратагему"сидя на горе, наблюдать за борьбой тигров". Суть понятна: копать глубоко и открыто, с вызовом – это безумие. Я не настолько любил родину, чтобы из-за разворованных складов, а иных по стране было мало, ставить на карту судьбу моей семьи, и свою собственную. Для начала, я решил еще раз поговорить с Аникиным. Мне показалось, что он что-то знал, или, быть может, догадывался. А о дальнейших шагах говорить было рано…