Надежда Алланская - Капелька. История любви

Ренат застонал и… закрыл уши ладонями. Вера, в изнеможении уронив руки, на ватных ногах выходила из номера.

Изольда приехала поздно ночью. Измученная, уставшая. Прошла к себе в номер, не включая свет, повалилась на кровать. Спала она долго. С открытой, точнее незапертой дверью. Проснулась внезапно, точно кто-то окликнул ее, смотрела перед собой и долго не могла прийти в себя.

Поохав, она с трудом приподнималась. Костюм, в котором спала, был изрядно помят. Шляпка валялась на полу. Сумочка рядом.

Изольда простонала от сильной рези. Все тело болело, словно ее побили. Каждая косточка давала о себе знать сильным покалыванием, в некоторых местах ее простреливало или дергало. Тело кричало и вопило на разные голоса: ломило, кололо, жгло, выворачивало наизнанку, терзало спазмами и отвратительно вероломно ныло.

Горькая внутренняя усмешка, ну, значит, я еще жива, слегка приподняла настроение.

Морщась от боли, она старалась снять с себя костюм. Замок на юбке не поддавался, пальцы не слушались, когда она пыталась расстегнуть крохотную молнию. Наконец, ей удалось это, и она перешла ко второму предмету своего убранства. Благо наверху была всего пара пуговиц.

Одержав очередную победу, юбку швырнула в одну сторону, пиджак – в другую, и крикнув из последних сил самой себе: – Мадам! Ванна подана! – шатаясь от изнеможения, проковыляла в ванную комнату…

Так и усевшись в неглубокую ванночку в оставшихся вещах, включая воздушную небесно-голубого цвета блузку, врубила на полную мощь, ревущую полнотой жизни так ею обожаемую ледяную воду…

Известие о том, что случилось с ее соседом по номеру, повергло Изольду в угрюмость. Она долго не понимала, что могло стрястись за столь краткое время ее отсутствия. Но, узнав, что это произошло в день ее отъезда, долго не могла прийти в себя, искренне сожалея, что не взяла молодого человека с собой, как намеревалась это сделать в самом начале.

Она обстоятельно пытала Яна, все более и более запутываясь в его рассказе. Она не могла понять, отчего Ян оказал внимание незнакомому человеку. Ее весьма удивило, что юноша называл ее бывшего спутника по имени и отчеству. Ведь для чего-то он узнавал его полное имя? Неужели только для того, чтобы посидеть с ним на пляже? Она терпеливо еще и еще допытывалась у Яна, о чем они говорили, и Ян снова и снова вынужден был подробно описывать их разговор, не затрагивая тех слов, которые касались мадам.

Изольда хмурилась, когда слышала откровенное издевательство Яна по поводу якобы имеющихся у Рената Родионовича (она вновь поразилась осведомленности полного имени в прошлом незнакомого ему человека) детей, о которых он мог не знать. Но понимала, что это не то. Мало ли от кого это можно было услышать за такое количество продуктивных мужских лет.

Улыбалась, когда слышала про сценический образ, согласно которому он называет ее мадам.

Но, когда речь зашла о Вере, она предельно насторожилась.

– Ты слышал, о чем они говорили, Ян? А, ну да, – спохватывалась она, понимая, что для того, чтобы он слышал, надо было говорить при нем, когда Ян мог видеть их губы. Но была приятно поражена его следующими словами.

– Нет, мадам. Я не слышал. Я видел.

– Видел? – удивленно переспросила она.

– Да. Я оборачивался, – пояснил Ян. – Они говорили недолго. Сидели не рядом.

– Как не рядом?

– Они хотели видеть глаза, – рассказывал Ян. – Он о чем-то просил. Просил всем телом. Она не хотела. Не хотела помочь. Он вскочил, хотел бежать, нет, лететь…, а потом он обмяк, словно его ранили, смертельно ранили, а он не верил, но потом поверил или не поверил, но рухнул…всем телом. Он не взлетит теперь. Он все крылья переломал, мадам.

– Он упал? – Изольда была испугана.

– Нет. Он падал долго. Он летел вниз, и его качало…

– Что? Что было потом? – Изольда напряглась. Она поняла, что сейчас, вот сейчас она узнает причину его заболевания…

– Ната застонала, – продолжил Ян, – и я переключился на нее. Ее лицо было сморщено от сильной боли. Я даже почувствовал, как это было больно. Это было очень, очень больно, мадам. Не телесно. Я не умею выразить.

– Что с ней случилось? Она порезалась?

– Я тоже так думал. Я проверил ее ноги. Она не могла идти, но ноги и все пальчики у нее были в порядке. Я не мог ошибиться. Но она не могла идти. Я нес ее на руках, мадам. Всю дорогу. Она плакала…

Яна трясло.