Евгений Косенков - Рядовой стрелок

Сколько по времени длилась артиллерийская канонада, сказать сложно. Но как только стихло, Алексей рванул по-пластунски к своему окопчику. Только тишина оказалась недолгой. В воздухе засвистели мины. Одна разорвалась далеко впереди, другая слева, третья ухнула сзади, совсем рядом, и осыпала Алексея землей. Немного оглушенный Чернов почувствовал, что рядом упало что-то мягкое. Подняв голову и вглядевшись, отпрянул. Человеческая рука с окровавленной частью рукава лежала прямо перед ним. Что-то заставило Алексея оглянуться назад. Окоп, из которого он недавно ушел, был разворочен миной. Прямое попадание. А люди?.. От них остались лишь разбросанные в округе останки тел и куски обмундирования. Чувство настоящего исчезло. Все происходило будто не с ним. Заворожено глядя на зияющую вместо окопа воронку, с трудом осознавал, что все это наяву.

– Чернов! Мать твою! – услышал Алексей чей-то знакомый голос. – В окоп! Немцы!

С трудом приходя в себя, он увидел цепь немецких солдат. А когда перед ним пули подняли земляные фейерверки, резко метнулся к своему окопу.

– Цел? – спросил Иван, пристально оглядывая Алексея.

– Их всех… а я… у них был, – пробормотал он в ответ.

– Вот они, Лешка, немцы…

Чернов перезарядил винтовку и выглянул за бруствер. Им овладело неожиданное и полное спокойствие. Спокойствие и злость. Злость за погибших ребят, за начавшуюся войну, за перечеркнутое будущее, которое теперь становилось совершенно неясным и туманным. Взяв на прицел ближайшего врага, мягко спустил курок. Не попал. Прицелился снова. Немец, словно пытаясь развернуться назад, стал падать в траву. И снова: нашел цель – выстрел, нашел цель – выстрел.

Из этого состояния его вывели горячие брызги крови в лицо. От неожиданности дернулся назад и увидел оседающего в окопе Ивана. Осколок мины раскроил ему голову. Алексей тупо смотрел, как безжизненное тело друга медленно сползает на дно окопа, и ощущение реальности вдруг остро, со всей своей жестокостью, ударило по вискам и сильным жаром растеклось по всему телу.

Степан перевернул Ивана лицом верх и зачем-то пощупал пульс.

– Доложить о потерях! – раздалось недалеко.

Алексей вздрогнул. С его лица теперь уже навсегда сошла приветливая мирная улыбчивость. Суровость и жесткость подернули все черты, словно довоенная маска была заменена на другую, военную.

– Что тут у вас? – в окоп заглянул старшина Авдеев и, не дожидаясь ответа, добавил. – Вот оно как…Соломин, значит.

Алексей молча кивнул.

– В соседнем окопе всех троих. Миной. Прямое попадание. Один из них Сулеев.

Чернов говорил и удивлялся изменившемуся голосу с призвуком металла и злости.

Старшина глубоко и горько вздохнул.

– Шишнадцать погибших за короткий бой, а я ишо не во всех окопах был, – тяжело проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь. И так же быстро исчез, как и появился.

Затишье оказалось недолгим. С запада, закрывая собой все небо, ползла черная громада немецких бомбардировщиков, словно огромная туча со смертельным губительным дождем. Гул нарастал. Вскоре стало понятно, что эта огромная туча пришла по их души. Как стервятники, самолеты один за другим начали срываться вниз и накрывать позиции войск смертоносным грузом. Земля рванулась на дыбы, будто пытаясь прикрыть собой все живое.

Осколки противно свистели, искали свои цели. Казалось, что весь мир восстал и перемешал в себе все, что двигается и не двигается. И полное ощущение того, что никого уже больше нет, ты остался один. Страх начинает ледяным языком лезть в душу и шептать:«Надо бежать». Авианалет плавно сменился артиллерийской подготовкой и минометным огнем. Задача врага понятна – уничтожить живую силу, облегчить задачу пехоте. Сила артиллерийской канонады ослабла, и Алексей услышал шум со стороны врага. На позиции полка ползли танки, за ними укрывались солдаты.

Эту атаку дивизия не выдержала и начала отход на юго-восток. Моторизованные части врага, не считаясь с потерями, упорно лезли вперед. Танковая мощь оказалась не под силу пехотинцам.

Во второй половине дня 29 танковая дивизия полковника Студнева сумела восстановить положение и позволила отступившим полкам занять новые позиции. 141 стрелковый окопался на рубеже реки Лососна. Вот только батальоны уже превратились в роты.

Немцы не преследовали. Зато до самого вечера авиация не давала покоя. Дивизия прочно держала рубеж. Вечером из штаба армии поступил приказ отходить. Под покровом ночи обескровленные полки потянулись по дороге на Свислочь. Город оставался врагу. Сигналом для отхода частей стали взрывы складов и важных объектов по реке Неман и в юго-западной части Гродно. Город, охваченный огромным пламенем, словно подпрыгнул и долго провожал отступающих скорбным и немым укором.