Наталья Никольская - «Точка G» и другие истории

Маховик не остановить, народная слава вне времени.

Самое интересное в этой истории то, что Татьяна так и осталась девственницей. Так и не встретила б**дь в жизни мужика, которому ей не хотелось бы скрутить яйца.

Таня, Таня… Что ж ты наделала? Вот не надо было давать прозвища своим ближним! А то – Таракан, Паровоз! Тоже мне, ангел…

Или все проще, точно ангел, и ангельской натуре чужды мерзости плоти…

Все мы ангелы и заложники дьявола.

Помните: «Человек – это звучит гордо!»

И какая у него морда.

То-то и оно, что звучит. Как пустой барабан.

Бубен шамана.

Гром после молнии.

Не живет, а звучит.

Дело казалось совсем простым.

Мужики распивали спиртное в пустой квартире весь вечер. Сосед слушал их до полуночи точно. Шел пьяный эмоциональный треп о бабах, которые, известно, все кошки за редким исключением. И все, без исключения, любят деньги. Свидетель этого разговора жил через стенку, имел от роду 74 года и не имел телевизора, оберегая здоровье.

Когда на следующий день хозяин пьяной квартиры проснулся на кухонном диване, он увидел перед собой гостя, лежащим на полу в луже крови и с проломленным черепом. Гость не дышал, а над его головой роились мухи.

Возле дивана лежали окровавленный молоток и пустая бутылка водки. На столе еще две бутылки, одна недопитая. Недоеденный огурец, огрызок колбасы, яйцо в скорлупе и куски хлеба.

«Что ты наделал, Геныч, что ты, сука, наделал?» – спросил сам себя хозяин квартиры и одним махом из горла прикончил оставшуюся в бутылке водку. Как его вставило, позвонил в милицию и сдался на милость правосудия.

Мертвый гость оказался его старым приятелем, вместе учились в школе. Этим летом он не выходил из запоя, народ видел, как он валялся в дворовых кустах, отключаясь среди бела дня. Порой в тех же кустах и ночевал. Год назад его бросила жена, укатив с залетным командировочным куда-то под Краснодар. С собой забрала дочку пяти лет. После развода Сеня, так его звали, сломался в одночасье. Проводил жену взглядом из зала суда, спрятал глаза от дочки и ушел в беспросвет.

Жилья у него не было, кантовался в строительной общаге. Калымил подсобником на стройках, семенил курьером за водкой. День начинался с похмелья, заканчивался провалом в небытие. В этот раз выход из сна не произошел, и день сурка для Сени закончился.

А накануне случившегося жена Генки тоже грозила ему разводом. Был кто у нее или бзик зашел, Гена не знал. Кто кого из них терпел, еще вопрос. Он согласился с ней, что молодость проходит. Тридцатник скоро, а в перспективе одни перспективы. Только все это к делу напрямую не относится. Следовать примеру Сени он не собирался. А тут…

Ментов приехало трое. Тогда еще менты были, не полиция. Форма другая.

Офицер сел на стул у кухонной двери, подальше от подозреваемого, сержанты встали по бокам от Генки. Руки на расстегнутой кобуре, как положено, в которой должно быть оружие. Морды суровые, хищные.

– Как это произошло? – начал допрос на месте офицер, говоря в нос для солидности.

– Ничего не помню… Все по нулям.

– Вообще ничего? Как начинали, помнишь? О чем говорили?

– Сеня, – Гена бросил на труп полный жалости и раскаяния взгляд и приложил руку к сердцу, – ты меня извини… Ничего личного.

– Что-то вспомнил?

– Ни хрена. Все по нулям…

– А просишь прощения!

– Он мертвый! Пусть идет с миром.

– Ты признаешься, что его убил?

– Может быть, я не помню.

– Так, признание у нас есть, хорошо, – молодой старлей улыбнулся. – Тут еще подпиши… да, здесь… хорошо. Если на молотке твои отпечатки, сядешь по полной! Понимаешь?

– Понимаю, начальник, все понимаю, Херня какая-то… Поехали уже, не могу я тут!

– Поехали, – пожал плечами лейтенант, – если ты так торопишься. Наручники товарищу гражданину!

Следствие по делу об убийстве свернули в неделю. Досрочно рапортовали, вскоре состоялся суд. Реальных свидетелей не было, только слушатель из-за смежной стены. Хватило признаний обвиняемого.

Неожиданно для Гены на суд явилась теща. Она рассказала, что ее дочь подала на развод, потому что жить с таким мерзавцем невозможно. Бьет жену и посуду, портит мебель, пропивает вещи. При этом гуляет, где хочет, с кем хочет и сколько хочет. Гена смолчал и получил дополнительные два года за пьяные дебоши в семье. Это к тем восьми, которые ему впаяли за убийство. Пальчики на молотке нашлись.

Как жил Гена в тюрьме, что там делал, о чем думал и чему научился, история умалчивает. За хорошее поведение ему скостили срок и вышел он через восемь лет ровно. Тещины заявы отмело смирение.