Елена Смирнова - Судьба ИН-ДЕЙКА, или Олива – дерево внуков. Откровения девушки предпенсионного возраста

Она была операционной сестрой в отделении конечностей, то есть, целую смену помогала спасать солдат, у которых были повреждены руки или ноги. А так как они, в основном, были повреждены, да расплющены в лепешку, что их надо было срочно ампутировать, иначе было не избежать гангрены, особенно в жару. А как отпилить ногу без наркоза – стакан спирта и скрученное полотенце в зубы, чтобы не раскрошились, и работать, день и ночь. А еще постоянно менять дислокацию, потому что непрестанно бомбили и рыть землянки, переносить раненых на своих хрупких плечах. Она мне однажды рассказала жуткую, на мой подростковый взгляд, историю. В жару им очень помогали опарыши, личинки мух. Когда раненый солдат долго лежал под раскаленным солнцем, простите за подробность, его кровавую рану обсиживали мухи, так вот опарыши вычищали раны от гноя, что очень помогало медикам в отсутствие средств дезинфекции в достаточном количестве. И лицо ее всегда было такое спокойное, даже с легкой усмешкой, когда она про все это рассказывала. В очередной раз я убеждалась, что наш народ победить было просто невозможно.

На войне у моего бабана случилась любовь с Петром, причем, в нашем понимании это было кино с невероятной перемоткой, потому что тебя могли убить в любую секунду. Убивали постоянно, много, люди исчезали, было ОЧЕНЬ страшно. Любовь была такая, чтобы выжить, хоть кому-то, причем, никто не знал, кто выиграет в этой адской лотерее. Повезло выиграть ей, когда она узнала, что ждет ребенка. Наверное, если б не это, я б сейчас тут не распиналась. Ближе к делу ее отправили домой рожать, а Петр погиб под танком, даже не оставив ей свою фотокарточку где-то под конец 1943 года. В июле 1944 года родился мой папа, на войну она больше не вернулась. Папуля спас ее от ада войны, дальше ждал ад соцреализма матери-одиночки, но это было немного позже. Я думаю, когда она смотрела на туго запелёнатый сверток, она видела своего Петю, солнышко и ромашки в поле, а не землянку со стонущими мужиками, которым постоянно отпиливали, то руки, то ноги, наш мозг пытается забыть плохое, заместив его хорошим. Бабан была из тех, кто никогда не стонал, не просил, не жаловался. У нее был жесткий и волевой характер, с ней было порой очень сложно, но теперь я понимаю почему, хотя понять того, что было с ней, я никогда не смогу и, слава Богу…

У бабана никогда не пропадало ни хлебной крошки, ни зернышка пшена. Она не была жадной, она просто не допускала, что еду можно выбросить. Бабушка одна из немногих в нашей семье знала, как тяжело все это иногда доставалось, поэтому, съев кусочек хлеба, собирала крошки со стола в ладошку и также отправляла их в рот. Это выглядело трогательно, кто-то мог это осудить, назвать некультурным, к счастью, среди нас таких не было. Нас в Советском Союзе тоже воспитывали, что хлеб выбрасывать – это преступление. Но чем лучше и сытнее мы начинаем жить, тем более размытыми становятся грани между вкусным и невкусным хлебом. Совсем не осталось людей, которые блокадные 125 граммов в сутки ждали как манны небесной и делили этот кусочек из клея и опилок на пять частей, чтобы прожить еще один день и постараться выжить.

Закончу главу на позитивной ноте, однажды у нас сгорел дом. Смешно, правда? Это было реально и смешно, и грустно, но об этом я расскажу как-нибудь отдельно. К счастью, кроме дома никто непосредственно не пострадал. Пришло время его разбирать и думать, что же построить на месте пожара. Бабан была самым активным участником разбора дома и подготовки к строительству. В 1996 году страна еще не оклемалась от полного разграбления, производств почти не было, поэтому купить такие элементарные вещи, как гвозди и кирпичи, было практически невозможно. От старого дома осталось много гнутых гвоздей, которые служили крепежом деревянных конструкций, а также некоторое количество кирпичей, из которых была сложена какая-то внутренняя стенка. Так вот, бабушка сначала собрала все гнутые гвозди и методично сидела и выпрямляла их на пне молотком, напевая себе под нос какие-то веселые песенки. Когда гвозди были готовы, она собрала все кирпичи от разрушенной кладки и также аккуратно и целенаправленно очистила их от остатков цементного раствора. Как гвоздей, так и кирпичей оказалось вполне прилично, все они пошли на строительство внутренних переборок. Так вот!

Моя бабушка, Александра Степановна, была очень мощным человеком, ужиться с ней было практически невозможно, мы с ней постоянно спорили, ругались, она не уступала никому до самого конца. Она была счастлива, что жизненный цикл её сложной и многогранной жизни был довольно длинным, 85 лет, и она дожила до своей третьей производной, умирать можно было спокойно. Я очень благодарна ей за гены и черты характера, которые позволяют мне жить в наше не простое время и верить только в хорошее.