Николай Углов - Марафонец

Захар миролюбиво ответил:

– А что они нам? Пусть живут, как хотят. Мы к ним не лезем, да и они не шибко любят других. Но ты права! Постепенно надо выводить живность. Сразу за год это не сделаешь. Годика три, давай, ещё поживём, а потом тронемся. Лишь бы не заболеть за это время! А то до больницы полсотни километров. А дороги практически нет. Только по зимнику на корове в район можно проехать.

Лошадей и ездовых быков тогда ни у кого не было. Деревенские мужики ездили за дровами в лес, да и за сеном в поля, где с лета стояли их стожки, на коровах, запряженных в сани.

Лукерья согласилась:

– Хорошо! Поживём пару-тройку годиков. Да, Захар! Ты же помнишь, что в ноябре к нам приедет сынок за клюквой. Надо больше её в этом году набрать. Тебе придётся одному трудиться! Ноги у меня отказывают. А до клюквенных болот топать семь- восемь километров.

Наступил октябрь. Захар уже дважды ходил на Каурушинские болота за клюквой. Она в этом году не уродилась. Встречал он там деревенских мужиков и баб, а также обоих братьев-соседей. Уже в конце месяца, когда перестал лить нудный холодный дождь, и выглянуло солнышко, Захар пошёл на клюквенные болота в третий раз. По пути его обогнали оба соседа. Шли братья, конечно, не вместе. Сначала сзади запыхтел Аким. Обогнал Захара – сдержанно кивнул головой и поздоровался. Вскоре свернул с тропинки. Через несколько минут Захара догнал Еремей. Молча прошёл мимо, и тоже вскоре исчез на огромном клюквенном болоте.

Этому событию Захар не придал никакого значения, но пришлось вскоре вспомнить всё в деталях.

Дня через три опять прибежала к ним встревоженная Агафья и заголосила:

– Захар! Аким пропал! Три дня назад ушёл за клюквой, и нет до сих пор! Ты же, кажется, тоже ходил за клюквой? Не встречал его? Он иногда ночевал там на сухих островах, чтобы больше набрать ягод. Всё ему мало! Притащит целый мешок, буйвол! Как он только доносит его до дома! Городским приезжим сбывает за копейки. Всё копит на «Ниву»!

– Встретил, встретил его Агафья! Да и братец его там был! Оба, вроде, разошлись в разные стороны.

И Захар подробно всё рассказал Агафье. Спросил:

– А Еремей дома?

– Откуда я знаю! Вроде не вижу во дворе. Но к нему пойти…. Ты же знаешь, как ревнует Аким?

– Хорошо! Пошли вдвоём!

Еремея дома не было. Прошло ещё два дня. Братья не появлялись!

Агафья упросила почтальона Морковкина, у которого была лошадь, и они поехали в районный центр. Вернулись с двумя верховыми милиционерами- дознавателями. Они подробно всех в деревне опросили, особенно Агафью и Захара. Затем поехали на клюквенные болота. Захара тоже взяли. Целый день рыскали по болоту, стреляли, кричали, но никаких следов исчезновения братьев не нашли. Уехали. Перед отъездом строго сказали Агафье и Захару:

– Как появятся братья – сразу сообщите! Если появится один из них – тоже обязательно приезжайте! У вас же сейчас сельсовета нет – сами управляйтесь!

Прошёл месяц, другой – братья не появлялись! Исчезли! Так прошёл год. Агафья с ребёнком, так и не дождавшись мужа, уехала к родным в город.

Домик Захара теперь стоял на краю деревни в одиночестве. На третий год после исчезновения братьев, когда деревня вся уже опустела, Лукерья сказала мужу:

– Захар! Сколько можно тянуть с отъездом? Прошло уже три года, а мы всё собираемся. Ни коровы, ни свиней, гусей-курей уже нет. Что сторожить? Пустой дом? Я переслала письмо сыну – он сообщил, что приедет в конце октябре за нами, когда морозы чуть стянут дорогу. Ты ещё разок сходи за клюквой. А то, вроде, неудобно появляться с пустыми руками перед своими детьми. Ты уже трижды ходил – всего с пол мешка клюквы! Ты же говорил, как назло, в этом году совсем её нет!

Всю неделю моросил нудный холодный осенний дождь. Захар терпеливо ждал, когда закончится ненастье. И вот наступили последние солнечные деньки перед зимними холодами! Природа торжественно готовилась встретить зимушку-зиму! Деревья и кустарники все стояли уже голыми. Трава пожухла. Утром низкий туман стлался над самой землёй, скрывая тропинки и дорожки.

Захар не спал почти всю ночь – рано встал. Было ещё темно. Глянул на ходики – пять часов. Лукерья уже хлопочет у печи. Напоила его горячим чаем, сунула в рюкзак краюху хлеба, несколько вареных картофелин, сало и луковицу. Он надел брезентовый плащ с капюшоном, обул резиновые сапоги, перекрестился на образа, и вышел из дома.

И сразу волглый туман окутал его до пояса! Было холодно.

Захар хорошо знал дорогу на клюквенные болота, но туман очень мешал ему