Геннадий Белошапкин - К полярным островам

– Ни фига себе рыбина клюнула! Ленок, наверное, здоровущий! Здесь надо толстую леску и такой крючок. – Он согнул указательный палец и показал Толе, какой величины нужен крюк.

Рыбалка на этом закончилась. Ваня весь улов разделил поровну – по десять штук каждому. Так, еще в начале приобщения к охоте и рыбалке, его дед Назар рассудительно объяснял немудреный, но справедливый закон дележа добычи совместной охоты или рыбалки. Все поровну. Вне зависимости от того, кто сколько добыл.

Когда Толя принес домой сниску – ветку с нанизанной на неё через жабры рыбой, мама обрадовалась и похвалила его:

– Молодец сынок! Ты сам их поймал?

От таких слов Толя в душе испытывал гордость, что он уже помогает семье. В те годы на скудные заработки и пенсии, да еще и без своего огорода тяжело прокормить такую большую семью.

– Да, мы с Парфеновым Ваней ходили на Уй и у него возле плотины, какая-то большая рыба оборвала леску.

– Вот мать, смотри какой добытчик растет, не то, что эти два балбеса. Только и знают, как по чужим огородам шариться, да штаны драть.

– Ну, отец, кого воспитал – того и получил, – с укором ответила мать. – Одна отрада у меня Толя да Оля – будет, кому воды в старости поднести.

Этот диалог с воспитательным уклоном о том, что такое хорошо и что такое плохо, был знаком во всех семьях, где дети иногда росли, как сорная трава, а так хотелось всем родителям видеть дружные всходы культурных трав и красивые цветы на семейной клумбе. Но не всегда получалось по поговорке: «Что посеешь, то и пожнешь». Его братья не были типичными хулиганами, злодеями. Просто были обычными представителями своего поколения – послевоенного поколения. А у Толиных сверстников произошел перелом, и они стали добрее, участливее, свободнее – не знали жестокости послевоенного быта и разрухи. Изменилась среда обитания. Другие времена – иные песни. Уже «не твари дрожащие». Не все зависит от человека. По святому писанию добро и зло находится в равновесии, и оно будет сохранятся до судного дня.

Позднее Толя еще раз побывал на полюбившейся речке Уй с одноклассником Толей Артеменко. Рыбы не принес, так как самостоятельно изготовил мушку с зеленой ниткой, и хариус ее игнорировал.

А на следующие выходные Толя помогал копать картошку на Ванином огороде. Земля в Майнской котловине была хорошая – плодородная. Удобряли ее навозом. Покупали у тех, кто держал коров. Жителям в казенных квартирах, давали участки в степи, где не было воды, и картошка там вырастала мелкая и не вкусная. Киселевым тоже обещали выделить землю на следующий год. А пока они покупали овощи у «частников». Вот и Толику Парфеновы выделили пару ведер картошки за его помощь, да еще вечером накормили жареной картошкой с грибами.

В этот год выдалось теплое, затяжное бабье лето. С паутинками, с медью и золотом таежных лесов, легкими утренними заморозками, обилием всего, что пожелаешь в огородах и садах. Со всем богатством, что щедрая природа одаривает в эти светлые дни Саянской осени. И люди, под стать земли сибирской, в таких селах, как Майна, привыкли жить по совести, а не по принуждению через придуманные и не всегда праведные законы. Поэтому и живут здесь счастливые люди – добродушные, приветливые, совестливые и отзывчивые…

Много нового узнавал Толя с помощью своего друга Вани Парфенова. Летом он часто бывал у них на Горной улице. В огороде их привлекало обилие всякой снеди и, подражая дружку, с коркой бабушкиного хлеба ели стрелки зеленого лука, ранние огурчики – шершавые и пупырчатые, выдергивали красную редиску. Они не были голодны, но за этими поисками по грядкам, Толя приобщался к огороду и всему, чем была богата деревенская жизнь – с деревянными домами, домашней живностью, простым бытом, бабушками и дедушками на завалинках, соседскими ребятишками, играми, заботами и проказами. Этот мир расширялся до бесконечности по мере взросления его обитателей. Их детская жизнь становилась разнообразнее, более насыщенной событиями, они были беспрестанно заняты и все горести жизни пока обходили их стороной.

Ребята уже облазили окрестные горы, изучили Енисейские берега в окрестностях Майны. Ванины родители заняты были на работе, и только заботливая бабушка успевала за ними присмотреть и накормить. Она тайком верила в Бога и второпях суетливо крестилась, что-то шепча при этом, по субботам вытирала пыль с потемневшего лика Богоматери на старой иконке, что раньше стояла на божничке в переднем углу, а потом, после гибели мужа своего Назара, была сиротливо пристроена в кладовке. Церкви в поселке не было, а молельный дом, где по выходным собирались старушки, быстро прикрыли. Но, как известно, Бог в избе живет не по углам, а в душе человека. Когда Ваня с Толей уходили или уезжали в тайгу, всегда предлагала присесть на дорожку и сопровождала неизменным «Ну ребятушки, с Богом!». Любила она этих дружных ребят и за чаем говорила: «Вот пришел Покров, всего мы заготовили: картошки накопали, капусты насолили, помидор целая кадушка, свекла, морковка, редька в погребе. Грибов Вы с Толей натаскали. Под покровом Богородицы и переживем зиму, а там – Бог даст здоровья, и дальше жить будем».