Валерий Горелов - Недостающее звено

Сегодня раннее утро, воскресенье, 2-го сентября. В следующую субботу я уже буду должен выходить на ринг. Зная, что в эти дни я буду заниматься с Сергеем, как-то подуспокоился. Он меня все время похваливал и подбадривал. Даже физрук пытался с нами отжиматься от пола, но ни разу количество подходов не одолел. Сегодня у меня пробежка была очень ранняя, договорились уже в 8 быть в зале. Где-то в половине восьмого я вышел из дома. В то же раннее время, как бывает в воскресенье, было совсем безлюдно. На мари встретил, похоже, тех же самых собак, которых пьяный кормил макаронами, но если в ту встречу от меня пахло копченой горбушей, то сейчас пахло лишь потом, и они быстро отстали. На базаре было тихо, лишь два бродяги сидели на деревянных ящиках из-под пива и грязными ручищами чистили где-то раздобытые куриные яйца, видимо, готовились закусывать. В это утро под ногами чуть похрустывали тоненькие льдинки. В ночь уже подкрался небольшой минус, а сейчас лишь чуть бодрило. Солнце уже ярко блестело на востоке, готовясь не сильно, но подогреть второй осенний денечек.

Зато на площади суета, она явно с ночи не кончалась, а у пьедестала вождя лежало всего лишь две красных гвоздички, верно какой-то расторопный пионер принес. Тут уже к финалу шла работа по устройству трибуны. По стандарту под все партийное руководство трибуну собрать бы, конечно, не успели. Эта была компактной, а так как ее сколотили из неструганых досок, то сейчас, как гроб, обтягивали красной материей. Своей функциональностью эта трибуна слегка напоминала броневик на Финляндском вокзале, но, возможно, так и было задумано. На земле стояло и лежало большое количество инструментов духового оркестра, того самого, который заслуженных людей провожал в последний путь. Я точно знал, что Владимир Ленин любил Шопена, но на этих инструментах его не исполнить. Наверное, опять будет Свиридов «Время, вперед!» или даже наша победная «Славянка». Возложение цветов состоится, видимо, позже, а к цветам надо еще хоть немного народа. В кустах, сбоку от Ильича, стояла желтая бочка с надписью «пиво». Значит, организаторы митинга по городу все пивные точки закрыли. Это было единственное место, где могли утолить жажду страждущие после субботнего и первосентябрьского бала. Хороший маневр, наверняка, уже где-то опробованный.

Сергей стоял у спортзала и ковырялся в земле. Вахтерша никак не могла подобрать правильный ключ к дверям, а сам физрук, похоже, был задействован на мероприятии. Студентов техникума к началу учебного года уже расселили по общежитиям, и те, наверняка, отмечали свою встречу после каникул. Сергей сказал, что физруку поручили выгнать и мужское, и женское общежитие на митинг, что, думается, будет совсем не просто.

– Но, наверняка, ему в помощь пришлют кого-то из «вашенских», – и хотя он сказал это беззлобно, меня затронуло.

Тренировка прошла в хорошем темпе и с нагрузкой под макушку. Он опять меня хвалил, и, казалось, искренне. Было видно, что он хочет поселить во мне уверенность в себе. В самом конце тренировки пришел физрук, удивительно рано, еще и двенадцати не было, но он сказал, что свою часть работы выполнил, а там было, кому перепоручить. Я понял, что без «нашенских» в актах принуждения к политической активности обойтись не удалось. А физрук заехал за ведром, они с товарищем за поздними грибами собрались. У нас были такие. Мотоцикл с коляской стоял, подфыркивая, во дворе. Выезд по объездной дороге из нашего поселения проходил вдоль бугров, и физрук предложил меня довезти, при условии, что, сидя в люльке, я буду держать ведра. Я уселся, и мы двинулись. Сергей юморно махал нам вслед рукой. «Урал» урчал и пылил по грунтовке. Мы, минуя центральные улицы, в объезд выехали к моим буграм и выезду из города, а там оказался милицейский пост. Нас остановили. Физрук мне сказал:

– Гони домой, а то сейчас начнут допрашивать, почему не на митинге.

Я послушал его совет и двинулся по знакомой дороге к дому. У среднего барака на завалинке сидели три мужика и нещадно матерились. Один меня окликнул вопросом, не открыли ли уже двери в пивбар «Минутка»? Я ответил, что нет, так как все пиво сегодня на площади, и, наверняка, свежее. И вроде там вообще бесплатный банкет, это я, конечно, придумал, а мужики от этих слов затаились, видимо, пожалев, что не пошли туда. А я думаю, что «нашенские» до них не дошли, а то бы убедили пойти попить холодненького.

Дома я сразу пошел проведать курей и отобрал у них два теплых яйца. Крысы меня уже совсем не боялись, и при замахе в их сторону они только по-козлячьи поджимались. За лето они стали жирными и блестящими, и мне уже казалось, что я их отличаю по противным усатым рожам. Осталось только имена им дать. Воткнув вилку старенького радио в точку местного вещания, я услышал, что митинг был в своей высшей точке. Оркестр почему-то играл «Марсельезу», а что это гимн загнивающего капиталистического государства, исполнители вполне могли не знать. Музыку кто-то перекрикивал из ответственных секретарей. Слов было не разобрать, но смысл был более чем понятен. Наш бронепоезд стоит на запасном пути, но под эту музыку мне казалось, что кто-нибудь из выступающих закричит, что мы брали не только Берлин, но и Париж, а это, наверное, справедливо.