Вадим Егоров - Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления

Из подарков я был рад серебристому брелку и носил его с собой в кармане пихора. После встречи нового года заходил в гости к Вовке Крысанову, мы с ним поиграли в пластилиновых воинов. Моих воинов я украсил темно-красной свинцовой фольгой с горлышка продававшихся тогда на новогодние праздники винных бутылок. Мы взрослели и, и эти игры потихоньку уходили в прошлое. По Вовкиному рецепту изготовили им пушечки из латунных желтых стержней шариковых авторучек, заряжая их порохом и очень мелкой дробью. Нагревали ствол пушечки на горящей таблетке сухого спирта, стрельба получалась точная.

Нам домой в респектабельных конвертах по подписке приходил журнал «Америка», издаваемый в США. Достать этот журнал можно было разве что в спецхране. На весь город строго двадцать подписок, мои родители и еще девятнадцать. Вообще, некое чувство Америки появилось у меня еще перед поездкой в эти дальние края моих родителей. У нас пацаны, в том числе – Илья и Радик- купили где-то белые пластиковые пистолеты (по форме напоминают стартовый), которые как пистонами стреляли очень громко заряженной в них простой бумажной белой лентой, на которой после каждого такого выстрела появлялась рваная дырочка. И мне тоже такой захотелось. Парни адреса магазина точно сказать не могли, но сказали, что это на Студенческой. И я поискать магазин вместе со мной папу. Жара послеполуденная первых дней июля. Мы с папой подходим на пересечение Первомайскй и Студенческой, подул горячий ветер, подняв в воздух над редкой травой немного желтого придорожного песка. И я почувствовал себя в американской прерии, но не во времена Дикого Запада, а в эти же шестидесятые, отчетливо. И вспомнил это чувство и сейчас. То, что искали, мы с папой не нашли, но зато побывали в почти незнакомых нам местах.

В январе нам дали на Бажова новую квартиру в только что построенном доме. Квартира вроде как трехкомнатная, светлая, улучшенной планировки. Мне квартира не понравилась, что первый этаж (папа назвал его цокольным, но цоколь был с противоположного торца), высота потолка совсем не то, что в прежней квартире. По квоте предприятия отдавали в городской жилфонд не лучшие квартиры новостроек. Много входивших в жилплощадь стенных шкафов. Потом мама уговорила папу шкафы убрать, но стало даже хуже. Некогда на этом месте или где-то совсем рядом стоял дом известного в городе и стране с дореволюционных времен архитектора и страстного коллекционера живописи, старинного фарфора Константина Трофимовича Бабыкина. Мама ребенком, подростком часто бывала с родителями в этом доме, угощалась вареньем и печеньем, играла с Чижом – большим белым псом, любимцем хозяина. Здания по проектам Бабыкина известны всем. Это и Филармония, и здание УПИ- УрФУ, и Управление железной дороги, и железнодорожный Вокзал, и Оперный театр… Основатель архитектурной школы на Урале, первый профессор архитектуры, главный архитектор нашей железной дороги. Каждый месяц половину зарплаты, гонораров перечислял в детские дома и в фонд мира. Потом свою роскошную бесценную коллекцию живописи и фарфора передал нашей картинной галерее- ныне это Екатеринбургский музей изобразительных искусств. До революции был женат на дочери екатеринбургского миллионера, спичечного короля Кронгольца, но детей у них не было. После смерти еще до войны жены встретил прекрасную женщину, чертежницу и помощницу в его делах, в гражданском браке с которой прожил всю дальнейшую жизнь. Взял на воспитание дальнюю родственницу маленькую девочку Таню Криволапову. Ее родители Криволаповы были дворянами, они были расстреляны по обвинению в контрреволюционной деятельности, хотя вряд ли реально были виновны, скорее всего каким-то косвенным путем в горячее время что называется попали под раздачу.

Бабыкин оформил на Танюшу опекунство, всегда называл дочкой, хотел официально удочерить, но что-то не получалось, поэтому позже Таню удочерила его гражданская жена. Наверно году в тридцать шестом Татьяна вышла замуж за нашего дядю Алешу, не Мещерякова, а Клопова Алексея Борисовича -брата деда Германа. С дедом Германом и бабой Женей Бабыкин сдружились, вот и мама бывала у него в гостях. Он ушел из жизни в ноябре шестидесятого, отметив накануне восьмидесятилетие, дом завещал жене и Татьяне. В шестидесятые жена скончалась, а Татьяна, тоже работавшая чертежницей, очень классной, заболела раком и ее также не стало. Все архтиекторы города понимали культурно-историческую ценность этого дома, но не уберегли его от сноса, на месте которого и была построена типовая белая пятиэтажка, куда вселилась наша семья. Ранее Бабыкин еще, вроде бы, на улице Решетникова жил. Теперь домом Бабыкина считается капитальное одноэтажное здание красного кирпича – ул. Красноармейская 8, где он жил еще до революции с первой женой.