Юрий Кривошеин - Венец Афродиты. Фантазия с намеком на достоверность

«Уж лучше бы бухал», – подумал Хаджипулос.

Весь дневник перевести не успел, но главные места, вероятно, выбрал. Хаджипулос взял с собой кипу листов, исписанных аккуратным почерком (Свиридас принципиально пользовался только ручкой – никакой машинописи!), чтобы почитать на досуге. Но сразу понял, что новой информации он не получит. Так и вышло. Никаких телефонов и адресов. Вообще ничего полезного по делу. Только записи о прежней жизни, семье, любовных переживаниях. Куда ж без них?

Это был не совсем дневник, в который записи обычно заносятся каждый день. Тут – не по горячим следам событий, а спустя какое-то время. Прошедшее легче проанализировать, когда эмоции утихают. Писалось это в разное время, поэтому такие сильные отличия в стилистике не связанных друг с другом отрывков. То коротко и без деталей, то слишком подробно и дотошно. Каждый эпизод жизни человека представлял собой законченную главу или совсем маленькую заметку, иногда просто афоризм. Проблема в том, что трудно отделить выдумки, фантазии, явные преувеличения автора от того, что происходило на самом деле. Тут еще важен вопрос: пишет ли автор для себя или с хитрым расчетом на обнародование, чтобы предстать перед будущими поколениями исключительно в выгодном образе вдумчивого, совестливого, неравнодушного человека. Парадокс, но тот, кто пишет о себе гадости, может выглядеть куда более честным перед своей совестью или, наоборот, еще более хитрым прохвостом, сознательно оставляющим искаженное впечатление о себе благодаря показной откровенности. Текст, написанный конкретным человеком, иногда сообщает о нем гораздо больше, чем самые конфиденциальные источники. Ведь если человек взялся за перо, чтобы написать о чем-то, значит выбранная тема для него что-то значит (каламбур). Если текстов много и они на разные темы, то можно легко выстроить иерархию личных ценностей автора. И понять, что он за человек, чего хочет, о чем мечтает, к чему стремится. Или набивает себе цену и попросту врет.

Ведь и в наше скучное время многие не хотят прожить жизнь просто так. Почему бы не быть причастным к чему-то значимому и великому? Еще заманчивее самому оказаться в гуще исторических событий. Если не выживет, заранее будет знать, что умер ради чего-то существенного, а не мелкого, а если выживет, то будет о чем написать мемуары и рассказывать внукам в старости.

Хаджипулос профессионально бегло пробежался по тексту и усвоил, что почти покойник жил не в Москве, а где-то в Сибири. Оказывается, в России много городов даже там. Работал в каком-то учреждении под загадочной аббревиатурой НИИРК. Сначала предположил, это что-то секретное, связанное с атомной бомбой или ракетами. Еще не хватало, чтобы здесь грохнули человека по шпионским делам. Нет. Оказалось, что совсем не то. Но об этом позже…

Последние годы Приезжий жил без семьи, родители умерли, сам никогда женат не был. Зарабатывал маловато – по европейскому раскладу. В паспорте до этого года не было отметок о поездках в другие страны. Вероятно, накопил денег на Грецию и Кипр, приехал сюда и…

У Свиридаса остались еще несколько листков, вырванных то ли из блокнота, то ли из другой тетради. Они заполнены путевыми заметками, сделанными уже во время путешествия, которое оказалось в его жизни первым и, похоже, последним. Эти заметки инспектор заберет потом, когда они будут переведены целиком…

Но прежде чем проштудировать сам дневник более тщательно, Хаджипулос удовлетворил свое любопытство, взявшись за чтение перевода машинописных страниц, привлекших сразу его внимание. Это было нечто вроде эссе под названием «Почему Афродита?»

Действительно, почему кипрская Афродита так волнует людей, которые живут далеко отсюда?

Итак, почему же из множества персонажей мировой литературы я выбрал Афродиту. Хотя мне кажется, что правильнее было бы сказать: она выбрала меня.

В перестроечное время много шума наделало «Введение в сексологию». Но на самом деле автором книги с таким названием мог бы быть не Кон (Игорь), а Кун (Николай). Это он в начале ХХ века переложил большинство мифов Древней Греции на русский язык. Хотя он и постарался загасить наиболее горячие сюжеты, его книги всё равно буквально пылают сексом.