Ирина Малаховская-Пен - Рисуйте треугольники кровью

Иногда по пути домой она встречала Сергея с его новой девушкой. А может быть, и женой. Видимо он жил где-то рядом. Проходя по улице, прежде чем свернуть в свой двор, она видела машину бывшего, проезжающую мимо. Поначалу это было больно. Он очень быстро утешился. Неприлично быстро. Алисе казалось, что так не бывает, если любишь. Вот у неё-то болит сердце от этого расставания. А он? Ездит с важным видом мимо, в своей BMW, в которой они когда-то ездили за покупками, и за город. Везде ездили. А на её, Алисином, месте сидит блондинка с пухлыми губами и вздернутым носом. Так по-хозяйски, будто занимала это место всегда. В машине. В Серегиной постели. В его жизни. Но это неправда! Это было её место! Боль потихоньку отступала, появлялись трезвые мысли. Значит не любил. Если так легко отказался, и так быстро заменил её на новую девушку. Как свитер переодел. Эх, Серёжа-Серёжа… как обидно и странно, что ты оказался таким.

Они не разговаривали с тех пор, как он ушёл. Сергей с девушкой проезжали мимо, Алиса проходила своей дорогой. А в это утро он оказался один в своей машине, и зачем-то притормозил около неё. Алиса сделала вид, что не замечает его. Как шла, так и продолжила свой путь с суточной смены домой. Но Сергей вышел, окликнул её. Потом догнал и остановил. Схватил за руку. Пьяный что ли? Да нет, вроде за рулём Сергей никогда не пил.

– Что тебе?

– Зову-зову. Оглохла? Привет!

– Серёж, что тебе нужно?

– Алиса, я сказал привет.

– А я не хочу!

– Вот даже как… обижаешься?

– Не говори глупостей. Кто ты мне, чтобы обижаться на тебя? Чего ты хочешь?

– Хочу сказать тебе, что ты классно выглядишь. Передумала в больнице работать?

– Серёжа, я работаю в больнице. Так что, ты всё сделал правильно. Не суетись.

– Хм. Видимо, я жертва стереотипов.

– Видимо да.

– Как на личном фронте?

– Что за бестактные вопросы? И где твоя блондинка?

– Заметила… – Сергей рассмеялся. – Приболела. Дома оставил.

Алиса вздохнула. Странный народ, мужики. Чуть женщина приболела, уже надо им обязательно прилипнуть к другой. И неважно, что она бывшая. Поразительно просто.

– Я поняла, что я хорошо выгляжу, Сергей. Спасибо. Я пойду. Прощай.

– Погоди… может как-нибудь встретимся?

Нет. Это просто невозможно. Он ведёт себя так, как будто они старые добрые друзья. И это не он бросил её за пару месяцев до свадьбы. Продолжая мотать головой в глубочайшем недоумении, Алиса пошла своей дорогой, игнорируя Серегины приставания. А ведь она, оказывается, не перегорела. Нет, любви уже не было. Точно не было. А вот обида… Алиса смотрела на Серегу, и внутри было странное желание: вцепиться ему в шею, в плечи, в лицо, и разорвать на тысячу кусочков. Как он когда-то разбил её сердце. Неужели она никогда не отпустит его? Пора бы уже…

Лечь спать после суток сразу никогда не получалось. Возбуждение, которое накапливалось на работе, должно было утихнуть. Когда Алиса работала свою первую смену, у них на этаже чуть не умер мужчина. Ему стало плохо, он плакал. От страха, очевидно. Был вечер, время гораздо более спокойное, чем ночь перед рассветом, например. Но мужчине стало плохо именно вечером. Умирают в разное время суток. Его тогда спасли. Алиса помогала. Подавала аппаратуру, набирала шприцы, колола препараты. Приступ купировали, давление подняли, мужчина отключился, нагруженный успокоительными. Владимир Борисович, дежуривший в тот вечер, вытер пот со лба, помог Алисе собрать всё, и проводил на выход из палаты. Хотя она чувствовала себя прекрасно, и ни в какой поддержке не нуждалась.

– Новенькая? – спросил Владимир Борисович, когда вышли в коридор.

– Первый день.

– Молодец. Не растерялась. Вообще ни одного вопроса к тебе. Обычно у нас людям требуется время, чтобы привыкнуть. Ты где раньше работала? В склифе, что ли?

– Да, нет же! – улыбнулась Алиса. – Я вообще новенькая в медицине.

– Ну ты даешь! – восхищенно протянул врач. – Ты тут на своем месте. Такие нам очень нужны. А я, наверное, никогда не привыкну…

– Почему?

– Да… – Владимир Борисович с досадой махнул рукой, и пошёл в ординаторскую.

Больного на следующий день перевели в хоспис. Борисыч – как его все звали – ходил мрачнее тучи. Потом у них была возможность поговорить на эту тему. На очередном дежурстве. Он объяснил Алисе свою досаду.

– Понимаешь, девочка, мы их пытаемся спасти, вылечить. Колем что-то, капаем, облучаем. Кого-то даже спасаем. И многих. Но вот в таких конкретных случаях, когда уже медицина бессильна, а мы больного реанимируем…мы его держим тут! Вцепились и держим. Зачем? Агонию же только продляем! Не врачом я себя тогда чувствую, нет. Мучителем каким-то.