Ирина Малаховская-Пен - Рисуйте треугольники кровью

– А сколько тебе лет? В каком возрасте она тебя обратила?

– Мне было тридцать три года.

– Самое время что-то менять. – усмехнулась Алиса.

– Не богохульствуй.

– А сколько лет твоей жене?

– Неважно. Тебя это не должно касаться.

– Ну, конечно, нет. – горько съехидничала Алиса. А в кармане у Ярослава завибрировал телефон. Он молниеносно выхватил трубку, включил громкую и прижал палец к губам.

– Да, дорогая.

– Ты жив?! Я тут с ума схожу. Ты не пришел до рассвета. В чем дело? – раздалось из динамика.

– А уже рассвет? – вполне искренне удивился Ярослав.

– Ты что? Издеваешься? – женский голос в трубке смолк. – У тебя там что? Кто-то дышит?

Алиса попробовала задержать дыхание, Ярослав улыбался. Издевается что ли? Еще не хватало ей ревнивой вампирской жены.

– Дышит. Собака.

– Ты меня за дуру держишь? Где ты? Ты перешел на кровь собак?

– Женя, милая, не сердись! Так получилось, я тут застрял немного. Теперь до вечера. Вечером сразу приеду, как только стемнеет.

– Кто. Там. Дышит! – металлическим голосом произнесла вампирша на другом конце провода.

– И я тебя целую. – усмехнулся Ярик, и отключил аппарат. – Люблю повеселиться.

– По-твоему, это весело?

– А по-твоему нет? Ладно, давай поспим. Отключи свой телефон тоже.

– Мне никто не звонит.

– М-м-м. Это отлично. – пробормотал Ярослав, заключая Алису в железное кольцо рук и проваливаясь в сон.

Она лежала, как оплеванная. Ладно, он трахнул её, будучи женатым. Ладно, потом додумался сообщить о том, что несвободен. Но для чего был весь этот цирк с громкой связью? Хотелось плакать, но спать хотелось больше. Когда она спала? Перед сменой, а потом как-то не довелось. Последняя мысль Алисы перед сном была, что она очередной раз убедилась: все мужики – козлы. Ну, то есть, абсолютно все. Даже мертвые.

Алиса рассматривала следы клыков на своей шее. Утром на работу. И как быть? Заклеить? Забинтовать? Намотать шарфик? Нет, всё глупости какие-то. О! Водолазка! Она наденет водолазку с высоким, до подбородка, воротником. Конечно, это не приветствуется. Никакая одежда не должна выглядывать из-под формы медсестры. Но Алиса надеялась, что её личные качества и профессионализм компенсируют это незначительное нарушение. Не дисциплины, всего лишь дресс-кода. Она наплетет что-нибудь про фурункул, например. А к следующей смене будет видно: может быть всё и затянется.

Дырки были небольшие, ровные, аккуратные. Они уже покрылись корочкой. Вообще, ничего хорошего, если вдуматься. Он прокусил ей артерию. А если вампир до неё кусал кого-то спидозного? Чертов вампир! Одни неприятности от него. Укусил. Отказался обращать её. Так ещё и надругался. Хотя… надругался, надо сказать, незабываемо… Сколько в её жизни было мужчин? Немного, но и не один. Если начинать считать со старших классов, наберётся пять человек. И страсть была. И даже любовь, та, которая позволяет тебе в интимные моменты растворяться в возлюбленном. Но она и предположить не могла, что секс может быть таким… острым, ярким, вкусным. Волнующим и потрясающим тебя до основания. Теперь он ушел. А ей, Алисе, что остаётся? Разглядывать следы на шее, да вздрагивать от воспоминаний о его прикосновениях. То и дело память услужливо возвращала Алису в момент близости с Яриком, и тут же начинало ныть внизу живота, а по телу пробегала волна мурашек. Б-р-р-р. Что такое? Ведь он даже не живой! Он сам сказал: я не живой. Мое сердце не бьется. А она вспоминает о сексе с ним, как о самом прекрасном событии в своей личной жизни. Ну и ну. Уж не сошла ли она с ума? Да так сошла, что кажется начисто забыла о своей главной задаче. По пути к которой она и притащила к себе домой вампира: о поиске бессмертия.

А самое позорное, что после всего она не удержалась и полезла целовать его на прощание. Какая курица, Боже мой. Ярослав на поцелуй ответил. Потом оторвал её от пола, как пушинку, с усмешкой посмотрел в глаза и интимно прошептал:

– Повезло же тебе, что ты напилась святой воды!

Да почему повезло-то? Она умная просто. Умная, молодая, красивая. Живая. Алиса бы все это ему сказала, да только понятно же, что это ничего не изменит. Будто он сам не видит, какая она. А ушёл к своей неживой жене. Скотство! Будь ты проклят! Хотя… если подумать, он, наверное, и так проклят. Может и прав он, что так серьезно относится к обращению? Да, но… вечная жизнь?

Ярослав по пути к жене перекусил каким-то мечтающим под рэп в наушниках юношей. Когда он заходил домой, было очевидно кто и в какой позе его встретит. Ну, конечно. Женя стояла посреди комнаты, подперев руками стройные бока, глаза налились кровью. Того и гляди голову отгрызёт.