Аскольд Де Герсо - Нераскрытая тайна гибели Моррисона

Жильё, как назвал своё пристанище Джеральд, представляло собой небольшую комнату и примыкающую к ней кухню. На полочке, прибитой к стене стоял макет парусного фрегата, у самого окна, засиженного мухами, примостился столик, служивший штурману и рабочим, и обеденным столом.

– Не обращайте внимания на некоторый беспорядок, – в своё оправдание произнёс Джеральд. Хотя что за дело Моррисону до убранства, ему куда важнее согласие штурмана и только лишь, но он ничего не ответил. Тем более, ещё на пороге последний выразил свою готовность и только расположение к нему не позволило ему сразу же покинуть гостеприимного хозяина. Ещё раз обговорив все финансовые тонкости, Моррисон откланялся и поехал обратно. Сердце его ликовало. Всего сутки, двадцать четыре часа, и его «Селестина» выйдет в море. А в бортовом журнале шхуны появится первая запись. Ему и в голову не приходило, со сколькими неприятностями доведётся столкнуться в море и вернётся ли он обратно. Но не будем забегать вперёд, позволяя повествованию развиваться не спешно, следуя ходу событий.

И вот настал тот долгожданный момент, когда на берегу собралась пёстрая толпа провожающих. Сэмюель Моррисон предыдущую ночь провёл на шхуне и сейчас ожидал прибытия семьи. Как он ни отговаривал супругу, она ни в какую не желала оставлять его одного. Среди провожающих Сэмюель заметил репортёра Энтони, порывавшегося взойти на борт, что ему никак не удавалось. Элис с дочкой и те едва смогли пройти сквозь эту шумную толпу. Единственное, кто не привлёк ничьё внимание, так это мальчуган с бедных кварталов. Он стоял поодаль и наблюдал за происходящим не отрывая взгляда.

Из воды показались лапы якорей и уже ничто не удерживало шхуну у берега. Матросы со сноровкой, которой позавидовали бы даже обезьянки забрались по вантам и вскоре судно покрылось облаком белоснежных парусов. Корпус шхуны вздрогнул и начал движение в сторону от берега, всё больше и больше отдаляясь. Дамы замахали шляпами, в ответ с парусника Элис раза два помахала и всё. Ветер, наполнивший паруса, неудержимо гнал шхуну вперёд. Боцман, стоя на палубе, отдавал команды, выполняемые неукоснительно.

Вскоре берег стал виден узкой полоской, вокруг простиралось бескрайнее море. Шхуна то зарывалась форштевнем в волны, то напротив задиралась, увеличивая ход. С лица Сэмюеля не сходила улыбка. Сколько времени было затрачено, сколько сил и вот оно… свершилось. Элис и дочка не выходили из каюты потому, как Сэмюель опасался за жизнь дочери.

Уже около пяти часов они находились в открытом море и ничего не предвещало беды. Моррисон не забыл о штормовом предупреждении и готов был ко всему. Но пока же всё шло по задуманному, погода благоприятствовала их предприятию. Ветер и тот дул в заданном направлении и им не приходилось лавировать, меняя галсы, что значительно замедляет продвижение вперёд. Экипаж шхуны занимался тем, что утром драил палубу, подтягивал ослабившиеся фалы и только. Изредка на зеркальной поверхности моря показывались летучие рыбы, что стремительно вылетали из воды и так же скрывались в пучине. Единственное, что им ещё ни разу не довелось увидеть чёрный треугольник плавника акулы, которыми славились эти места. Солнце, начищенной до блеска золотой монетой, продолжало палить, несмотря на то, что полдень остался давно позади. До этого момента всё шло, как нельзя лучше, но разве можно предсказать что-либо на море. Уже на самом закате дня всё вокруг стало стремительно меняться. Моррисон ещё надеялся, что как-нибудь да обойдётся и по единственно этой причине пытался сохранять хладнокровие. Но насколько долго хватит его выдержки, он и сам не смог бы сказать уверенно. Джеральд, зная все тонкости морских течений, выразил свой взгляд на происходящее: они захватили край шторма и вскоре всё переменится. Боцман приказал добавить паруса, чтобы насколько возможно увеличить скорость и покинуть район.

Поверхность моря преобразилась до неузнаваемости. Вечернее небо и без того тёмное, стало иссиня чёрным без единого просвета. Волны до этого мирно накатывавшие на борта шхуны, стали накатывать в хаотичном порядке и резко изменились в размерах. Не прошло и часа, как вокруг засверкали молнии, на некоторое время вытаскивая из тьмы мачты и паруса, а после вновь погружая в непроглядную темноту. В эти же мгновения можно было увидеть огромные волны, движущиеся на шхуну. К тому же в воздухе стояла сплошная стена из водяных брызг, дикий рёв пронизывающего ветра, сметающего всё на своём пути. Кроме матросов, несущих вахту, на палубу выходить никто не осмеливался.