Марго Гритт - Вторжение

А потом было слово, и слово всплыло так неожиданно, что Вероника вздрогнула. Она не знала, откуда пришло слово и что оно значит, знала только, что это Очень Плохое Слово и произносить его нельзя ни в коем случае. Ладно бы, слово мелькнуло короткой вспышкой и исчезло, но оно завертелось в голове псом, который не может найти себе места и крутится по кругу, прежде чем улечься. Ладно бы, слово появилось дома или на уроке, но оно пришло в храме господнем, где полагались всякие «иже-еси», а не… Вероника слышала слово во дворе от мальчишек, на перемене от старшеклассницы, один раз в очереди на кассу от мужчины, который говорил по телефону, даже от дедушки, когда тот обжегся о сковородку. Бабушка тогда всполошилась: «Как можно? При ребенке!». Пока мама искала пантенол в аптечке, Вероника спросила у нее тихо, чтобы бабушка не услышала: «Мам, что такое блять?» Мама покраснела, как пасхальное яйцо, и прошептала только: «Никогда не произноси этого слова!».

Вероника зажмурилась, ожидая неминуемой кары. Представила, как бог-Давид-Гибсон-Зевс прицеливается в нее молнией, как в мультике. Но ничего не произошло. Бог не реагировал. Странно… Возможно, связь прервалась, потому что небо затянуло тучами? Что, если попробовать другое слово? Вероника выудила из памяти еще одно неприличное, которое услышала в школе. Повертела в мозгу и так, и эдак – не была уверена, куда ставить ударение. Вспомнилось, как слово выкрикнул одноклассник в ответ учительскому: «Да», за что был отправлен к директору. С ударением разобралась. Что значило слово, Вероника тоже не знала, но внутри приятно щекоталось от осознания, что она делает что-то плохое. Вероника повторяла и повторяла рифму к «да» как заклинание, которое должно вызвать бога, но он не спешил доказывать свое существование.

Неожиданный толчок в плечо отвлек ее от бурлящего потока мыслей – бабушка подгоняла к выходу из церкви. У бабушки от запаха ладана разболелась голова, и она усомнилась, что внучка правильно читала молитву о здравии.

– Родителям скажем, что в бассейне были, да? – на всякий случай напомнила бабушка.

Вероника и сама бы ни за что не рассказала про церковь – теперь, после того, что случилось, хотя ведь не случилось ровным счетом ни-че-го…

Святой водой из бутылочки бабушка намочила Веронике волосы – почти что покрестила. Принюхалась: жаль, хлоркой не пахнет. Купальник и шапочку – сразу в стиралку, никто и не заметит, а бог… Бог простит. Pia fraus.

3

Бабушка торжествовала. Вероника напросилась ходить в «детскую секцию плаванья» каждое воскресенье, сама. Терпела колючий платок. Не баловалась, как другие дети – глядела в одну точку и о чем-то напряженно думала. Наверное, молилась.

– Мне кажется, ты даже похудела на этой своей аквааэробике, – говорила мама бабушке. – Прямо светишься. Может, мне тоже заняться?

– Шестьдесят плюс! – Бабушка поднимала указательный палец, как старик на иконе. – У нас всё строго!

А Вероника испытывала бога. Если уж она чем-то увлекалась, то всерьез. Вспоминала новые подслушанные выражения, Очень Плохие Слова, которые могли бы вывести его из себя. Проверяла, как далеко сможет зайти. Было страшно и одновременно сладко, как на весёлых горках, когда тебе кажется, что ты падаешь, летишь в пропасть, а внутренности будто прилипают к спине.

И ничего.

Слова не работали. Бог не слышал. Не клевал на приманку. Это было не по правилам. Вероника не понимала, как не понимала, когда мама тащила ее на красный сигнал светофора, приговаривая: «Никогда так не делай». В конце концов, когда Веронике надоело играть в одни ворота, она подумала, что, может, ничего плохого в словах и не было. Всего лишь буковки, сложенные в определенном порядке. Взрослые вечно придают значение вещам, на которые не стоит обращать внимания. И в церковной тишине она вдруг громко и отчетливо произнесла:

– Блять.

Бабушка пошатнулась. Две женщины, стоявшие у иконы Божьей матери, заверещали, как машины от пинка в колесо, мальчик на костылях у распятия то ли икнул, то ли хихикнул, а лысый мужичок, шевелящий губами, оказался глух и даже не обернулся. Бабушка взметнула рукой, наскоро изображая крестное знамение, от живота ко лбу, от правого плеча к левому плечу Вероники, схватила и поволокла ее из церкви.

– Господи-прости, господи-прости, – повторяла бабушка. Шагала она быстро, больно сжимая внучкину руку, и только когда купола с крестами-антеннами скрылись за девятиэтажками, остановилась и развернула ее к себе.