Ольга Волкова - Любовь тому назад…

– Ну хватит, – остановил он причитания матери, – она уже все поняла.

Плакать Мила тоже не умела как все нормальные дети. Слезы текли по пухлым розовым щёчкам, но при этом Мила не издавала не единого звука. Могла долго стоять в углу, молча роняя слезы.

А встать на табурет и прочитать стишок или спеть песню при всем честном народе, приглашённом родителями в гости, это было не про Милу. На все уговоры девочка лишь демонстративно отворачивалась и, не проронив ни слова, выходила из комнаты, слыша за спиной мамину фразу:

– Не обращайте внимания, она у нас бука.

Вот что на самом деле любила Мила, так это танцевать. Она могла часами кружиться по комнате, отбивая босыми ножками ритм и мурлыча под нос популярную мелодию.

Став постарше, Мила просила родителей отдать её на танцы, но они решили иначе. Заметив в дочке музыкальные способности, родители записали её в музыкальную школу. Отучившись ровно год по классу фортепиано, Мила, было, взбунтовалась, но родители оставались непреклонны.

– Я хочу танцевать, – умоляла она родителей.

– А что в этом хорошего? Ногами дрыгать сможет каждый, а вот играть на пианино…

– А что хорошего в пианино?

– Вот, придёшь ты к кому-нибудь в гости, а там окажется пианино, и ты сядешь и сыграешь, и все ахнут.

– Но мне не нравиться играть на пианино!

– Все! Это не обсуждается. Закончишь музыкальную школу, а потом делай что хочешь.

И спорить было бесполезно, особенно с мамой. Даже папа в этом вопросе был на маминой стороне.

Отец любил дочь, баловал. Они часто проводили время за беседами, и Мила смотрела на него как на Бога. Смеющиеся карие глаза, густые черные усы, бархатный тембр голоса, запах его любимых сигарет – все это вызывало у Милы трепет и обожание. С папой всегда было интересно и весело. Он учил её готовить свою фирменную картошку с салом, показывал приёмы каратэ для самообороны. Он всегда становился на её защиту, что бы ни случилось, и Мила чувствовала себя рядом с ним, как у Христа за пазухой.

Родители работали вместе на большом предприятии, где сотрудников за выслугу лет обеспечивали жильем. Поэтому, получив квартиру, родители перевели двенадцатилетнюю Милу в другую школу рядом с новым домом. В уже сложившемся коллективе Мила пришлась не ко двору. Может, из зависти, потому что родители одевали дочь как куклу, девочки не дружили с Милой. В школах отменили школьную форму и дети одевались кто во что горазд. В то время мало кто мог позволить себе купить ребёнку дорогую импортную одежду, обувь, ранец, пенал и все необходимое для школы.

С детства Мила имела своё собственное мнение и никогда никому не доказывала, что она не верблюд. Переубедить её в чём-либо было практически невозможно. Видимо, из вредности, как говорила мама, Мила не желала быть на стороне большинства. Ей больше нравилось жить так, как она сама считает нужным. По крайней мере, насколько это было возможно в детстве.

Однажды у Милы с одноклассницами случился конфликт. В тот день она единственная в классе пришла без пионерского галстука. Дело в том, что накануне по телевизору шла трансляция со слёта пионеров в Артеке. Парни и девушки в пионерских галстуках громко ругались и оскорбляли друг друга. В начале девяностых это был нонсенс в подобных детских организациях. Мила была возмущена этой базарной перепалкой, и, отказавшись быть причастной к пионерской организации, она посчитала красный галстук ненужной частью одежды.

В раздевалке, после физкультуры, не увидев на Миле пионерского галстука, одноклассницы начали задавать вопросы. Мила объяснила свою точку зрения, но девочки накинулись на неё. Все на одну. Мила и так была «белой вороной» в классе, а такая дерзость с её стороны была воспринята одноклассницами в штыки.

– Что ты выпендриваешся? – накинулись на нее девочки, – Самая умная?

Девчонки били и толкали её, но и Мила не осталась в долгу. Обороняясь, как учил папа, она многим повыдёргивала волосы и надавала тумаков. Когда девочки разошлись, Мила, оставшись одна в раздевалке, еле сдерживала слёзы от обиды и унижения. Ни разу за год учёбы в новом классе она не чувствовала себя такой одинокой и униженной как сейчас. На улице поджидавшие её одноклассницы начали бросать в Милу грязный талый снег и только один мальчик из класса, задержавшийся после физкультуры, пытался её защитить. Ваня разгонял девчонок, махая портфелем во все стороны. Мила бежала к дому, закрываясь руками от летящих в неё колючих снежков, и, только забежав в подъезд, разрыдалась.