Ольга Шорина - Тетрадка с клоунами

И вот понедельник, какая же жуть и тяжесть! У ВООПа же теперь даже комнаты нет, и когда будет – неизвестно (лисицы живут в норах, а Сыну Человеческому негде голову приклонить). Если бы отчим был на работе, а не в отпуске, можно было ещё как-то… А то сегодня:

– Приду в двенадцать.

Возвращается вперёд головой около пяти вечера. И вдруг слышу из большой комнаты:

– Можно тебя на минуточку?

На его пьяную рожу не реагирую. И как удар током:

– Ну, сколько можно обманывать?

У меня сразу нервный срыв:

– Что надо?!!

– Присядь.

– Что надо?!!

– Шоколада! Признайся уж, не работаешь нигде!

А ведь я вправду не работаю в ВООПе…точно так же, как и Лепёхина и Сафронов.

Пока его дома не было, по радио передавали интервью с Галиной Щербаковой, написавшей «Вам и не снилось». Разговаривает она очень надменно, свысока. В конце, как всегда, блиц-опрос:

«Чтобы вы сказали самоубийце?» – «Остановись. Потеря сегодня может обернуться огромным приобретением завтра».

«Кого из политиков вы пригласили бы к себе на обед?» – «Гайдара, Чубайса и Новодворскую».

Сука демократическая.

Нашу новую каморку выкрасили красивой масляной краской. Дверь нараспашку. Стройгруппа ничего не делает. Как не заглянешь, все сидят, курят и смотрят на меня.

Мне надо срочно поговорить с Михаилом Викторовичем. Сегодня вторник, значит, Янка дома, у них военная кафедра. Забираюсь на пятый этаж, звоню. Из-за двери рычит её мать:

– Кто-о?

Не успеваю убежать.

– А Яны нету?

– Она в Москве на экскурсии.

Так и не позвонила.

Осенний проливной дождь. Хотела поехать на Третьяковскую, но опоздала на 12.47, а дальше всё отменили.

Вспомнила про переговорные пункты. Везде очереди. Минута разговора по району стоит, оказывается, рубль шестьдесят!

Отчим сегодня трезвый. Мама ему проработку устроила с традиционными театральными слезами в голосе:

– Витя, как ты мог! Как ты мог вчера так испугать ребёнка! Ты бы видел, какие у неё были испуганные глаза! Она – работает!

Да, я же верю в это!

Но что-то всё это мне напоминает, причём очень нехорошее. У мамы на работе есть бухгалтер, Татьяна Владимировна. Её единственный сын – наркоман. Для меня это экзотика, никогда наркоманов вживую не видела. Раньше он каждый день приходил к ней на работу, вымогал деньги. А сейчас завязал, но много пьёт. Отец с сыном общаться не хочет, живёт в летнем домике на границе между Щёлково и Фрязино. А ещё у этого Володи есть бывшая жена и маленькая дочка. Бабушке с ребёнком она видеться не разрешает. И Татьяна Владимировна звонит бывшей снохе и причитает: «Володя ведёт себя хорошо! Он работает во Фрязино, делает телевизоры!» А у ребёнка уже давно – другой папа.

«Она врёт, как так можно?!» – возмущается мама.

Ездила на Третьяковскую. Хотела попасть в Славянский культурный центр и купить там патриотических газет.

Как же там много храмов! Настоящая старая Москва.

А вот улица Большая Ордынка. У нас радио всё время работает, и там песня:

На Ордынке, на Ордынке, где фасады по старинке…

А есть ещё и Малая.

Дороги здесь, в отличие от наших, хорошие. Выложены красной, фигурной тротуарной плиткой, поэтому луж и грязи нет. (Такая же и у нас возле музыкальной школы).

Узенькую дорожку на ту сторону не перейти. Машины не останавливаются. Едет мент в фуражке. Рядом – бабка с дочкой. И вдруг она ему говорит:

– …, да остановись же ты!

Тот открывает рот и останавливается. Всё, путь свободен!

На одном из балконов висит огромный плакат: «Агентство недвижимости». Чтобы там не говорил этот Курицын.

А Черниговский переулок, где нужный мне центр, я так и не нашла.

В обратной электричке купила за десять рублей маленький толстенький справочник «Алло, Москва для вас!» Его предлагал невысокий студент в очках. Желающих много нашлось, он отвечал всем заинтересовавшимся с улыбкой:

– Там много различной информации!

Снова заходила сегодня к Лепёхиной. Она носится с этим своим президиумом, как курица с яйцом. Если пока в каморке у сортира сидели, никто из них не помог, то, что сейчас говорить! Ведь даже собраться негде, и никто из сих почётных членов, с которыми я по своей «сословной низости» не имею права контактировать, не предоставляет для сего ответственного собрания помещения!

Но тупости и наглости нашей Лепёшке не занимать. Она говорит: