Даниил Федяев - Колдырь

– Оставлю вас, покамест листаете меню, – поправила плетеную веревочку на запястье и хотела было отойти, чтоб справиться со смущением.

– Постойте, проще будет опереться на ваши рекомендации, – и хлопнул кожаной оберткой.

Позже ему преподнесли блюдо на досточке, что покрыто хрустящею корочкой, разрезано на кровавые ломти и осыпано смесью перцев да укропом. Подле кровавых ломтей был красный нарезанный кольцами лук, дольки свежих помидоров и огурцов, деревенский картофель и лепешка. В заварочном чайнике листья вперемешку с ягодами вишни.

Народец местный по пьяни буйный – да, но в трезвом состояньице, когда таковое все-таки случается, довольно мастеровитый. Всякий из проходов накрыт дубовой ветвью и задекорирован желудями. На стенах висят картины и чучела животных, а в углу каждой из работ по ценнику. Лавки со столами выструганы и собраны и удобны. Инструменты их для исполнения музыки в состоянии хорошем: и шансон, и рок-композиции звучат без нареканий. В общем, все у этого народа да получается, только водочка потихоньку, но губит.

Федор закончил с кушаньем, снял кожанку с крючка и достал зажим, чтоб оплатить по счету, только появился кой-то мужичок, что потянул официантку к уборной, и пришлось вмешаться. Дал, значит-с, по шее и толкнул с таким усилием, что попадали горшки с зеленью, и чуть было не перевернулся малый из столов. Это такой низкорослый и дородный мужичок, что опускает бороду с усами, лишь бы спрятать лишний подбородок и пухлые губы, что в обувках, о подошву коих бьются бегунки, потому как лень нагибаться и застегивать, и что без пуговиц на ширинке. Никаких действий, кроме как буркнуть, не предпринял. Зажал ноздрю, высморкался, вытер все о штанины и удалился.

– Прошу прощения, все возмещу, – сообщил Федор тому, чьи блюда попадали во время разборок.

– Ничего не нужно, успел обглодать, – и сощурился, выражая, что неудобств то не доставило.

Немногим позднее, когда чай из облепихи и груши поостыл и практически был выхлебан, Федор с Семеном вышли на крыльцо, что хоть теперь и в окурках, но свободно, оперлись кому как удобно, и…

– …так вот, – Семен поправил шестиклинку и продолжил: – Забили, значит-с, до завязки эти большущие рюкзаки всякими там консервами, крупами и поднялись на чердак. Ну, это нам казалось, что до завязки, жена втихаря умудрилась докинуть закусок с погреба и овощей с огорода. Залатали там же лодку, потому как чердак освещен и чист и там можно залатать, подтащили к лестнице складных стульев, бинокль, палатку со спальниками и на всякий сапогов из резины. Так-с, залатали, подтащили, спустили… а! С поленницы – топорик, а из комода – газет.

До лесной опушки добросил сосед, за то с нас причитался бутыль и шматок копченого сала. Стыдно, но даже при имеющейся карте местности уже довольно скоро заплутали. Положение спасло, что наткнулись на мужичка, собирающего черемшу.

– …вброд проберетесь, и достаточно будет. Вытряхивайте палатку, а остальная часть маршрута уже после, – закончил объяснение, предупредил, чтоб не истоптали черемшу, и вновь с ножичком к стебелькам.

Местечко, на которое тот указал, было уже обустроено. И очаг первобытный из камня-то, и стол со скамьей из сколоченных бревен. В общем, чего только и оставалось – так это уложить газетку и примять поленьями…

…Зенки продрал ранее остальных. Набрал, значит-с, водицы в кастрюльку и подвесил, чтоб к возвращению была горяченькой.

С некоторых берез капельницами выкачивался сок. Бутыли были объемными и мутнели без присмотра. В шиповнике завтракали дрозды. Рытвины были покрыты высохшими иголками. Промеж папоротника догнивали коряги. В певчей обстановке успокоился до того, что позабыл о всякой осторожности. Свезло, что мне, такому дураку, тогда попалась гильза под ноги, а не капкан. Впредь всматривался, даже если травы было по щиколотку. Лишнего шума не наводил. За птицами не следил…

Позднее оказался на безлюдном участке со смотровой площадкой. Оттуда-то и увидел деревушку, скотоводный двор и сенокосные угодья с тарахтящей техникой. Из валяющегося и запыленного барахла посчитал пригодной только малую пехотную лопату в кожаном чехле и холщовый мешочек с колышками. Продел чрез ремень, подобрал, значит-с, да воротился.

Кушанья хотелось, и чтоб досыта так, но хоть те и пробудились, а сготовить не сготовили. Лодыри, в общем-то, и спросу с таких никакого. Морды собственные и те не удосужились ополоснуть от слюней. Картофель испек в мундире, салат нарезал из огурцов, помидоров и лука. Был еще паштет из гусиной печени и хлеб. Натрескались, двинули.