Ека Козлова - Путин и я

– Да врёшь ты всё. Ты бы никогда одна ночью никуда не пошла. На такое даже не каждый мужчина способен, а тут ты. Ты даже перед классом на уроке литературы стесняешься стихи рассказывать.

– Если я стеснительная, это не значит, что я трусиха.

– Значит!

– Нет, не значит. Стихи рассказывать, это другое.

– Не другое, а то же самое.

– Но во сне же я вышла.

– Ага, во сне все смелые, а ты попробуй по-настоящему одна ночью на улицу выйти, вот тогда и посмотрим, какая ты смелая!

– Короче, при чём здесь какой-то дом? – спросила Наташа, пытаясь докопаться до истины.

– Я не знаю, но у меня до сих пор плохое предчувствие.

– А люди-то эти, что тебе ответили? Когда ты такая вся «смелая» вопросы им задавать начала, – продолжала язвить Маринка.

– Что-то ответили. Не помню. А потом ушли.

– Ага, испугались наверно тебя, – рассмеялась она.

– Да хватит уже спорить! Вы хоть понимаете, что это значит? Если Германия получит независимость, нашу страну ждут глобальные перемены!

– Так Польша уже получила и ничего не случилось.

– Не умничай, – толкнув меня локтем в бок, проворчала Маринка.

– Химоза говорит, что это приведёт к полному краху СССР.

– И нас ждут глобальные перемены, – задумчиво повторила я, делая вид, что хоть что-то понимаю в происходящем.

– Да это капец, как клёво! – обрадовалась Маринка. – Уже задолбал этот застойный «Совок»!

– А какими они будут эти глобальные перемены? – внезапно возник у меня вопрос.

– Пока никто не знает, – пожала плечами Наташа.

– Звучит как-то стрёмно, – ответила я.

– В «Совке» жить, вот что стрёмно! – продолжала радоваться Маринка. – У меня есть предложение, давайте отпразднуем это дело. Сбежим с уроков и устроим вечеринку у нас дома, – предложила она.

– Я не могу с вами пойти, – ответила Наташа. – У нас сейчас биология будет, мне нельзя прогуливать. Людмила Даниловна совсем что-то обозлилась, грозится до экзаменов меня не допустить и на второй год оставить. А я уже не могу в этой школе учиться. Я хочу побыстрей закончить девять классов и свалить нафиг отсюда в путягу. Хоть с людьми нормальными пообщаюсь по интересам, а не с этими задротами одноклассниками, – Наташка тяжело вздохнула, нудула пузырь из жвачки и лопнув его, задумчиво поправила рукой свой шикарный начёс на чёлке.

– Тогда мы сбежим вдвоём.

Марина протянула мне руку.

– Бежим? – предложила она.

– Бежим! – согласилась я.

***

Сорвав с себя пионерские галстуки и демонстративно бросив их под ноги, мы радостно прыгали на большой кровати родителей Маринки и искренни верили, что совсем скоро наша жизнь изменится к лучшему.

– Ты понимаешь это? – запыхавшись, выкрикнула Маринка.

– Что? – спросила я.

– Что мы тоже с тобой участвуем в государственном перевороте, – ответила она, – и своим протестом поддерживаем молодёжь Германии, которая бесстрашно прямо сейчас борется за свою свободу!

– Да! – вслед за Маринкой выкрикнула я. – Мы поддерживаем молодёжь Германии! Долой «Совок»! Откройте границы!

– Они откроются! Обязательно откроются! – засмеялась Маринка, пытаясь допрыгнуть до потолка. – Мы сможем путешествовать по всем странам, слушать любую музыку и носить одежду, которая нам нравится. А ещё, ещё у нас разрешат гомосексуализм! – размечталась она.

– А это нам зачем? – не поняла я Маринкиных ожиданий.

– Чтобы жить, как в Америке.

– Фу, нет, это уже перебор.

– Почему?

– Зачем нам мужики гомики? За такого замуж не выйдешь.

– Зато мы сможем стать лесбиянками и нас не посадят в тюрьму, только потому что мы придерживаемся других сексуальных взглядов.

– Я не хочу быть лесбиянкой, – уверено ответила я.

– А я хочу! – заявила Маринка.

– Нет, ты прикалываешься, – рассмеялась я, не поверив ей.

– Не прикалываюсь! – на полном серьёзе ответила Марина и перестала прыгать на кровати.

Я тоже остановилась, и какое-то время мы просто смотрели друг на друга.

– Ты сама прекрасно знаешь, что мне нравится певица Мадонна, – начала объяснять она. – А Мадонна самая настоящая лесби, все об этом знают. Наташка говорит, что на Западе это очень модно и не запрещено, как у нас.

– Тебе зачем такой «модной» быть? – не понимала я.

– Я хочу вырасти по-настоящему свободной и раскрепощённой, понимаешь? – спросила она.

– Нет, – ответила я.

– Ты просто слишком старомодная и ещё не осознала, какие возможности перед нами открываются, – деловито ответила Маринка.