Константин Игнатов - На пороге ада

– Ещё одного недоумка ко мне послали! – взревела она. – Эксперименты свои ставить будете? А вот вам!

Габриэлла Игоревна достала из-под слоёв одеяла сухонькую жилистую кисть и показала фигу.

Константин Андреевич ухмыльнулся, он почему-то больше всего любил таких пациенток – строптивых и полусумасшедших, – он умел располагать их к себе. И то ли они чувствовали какое-то свое с ним сходство, то ли он и впрямь был грамотным врачом, но на его симпатию они всегда отвечали взаимностью. Врач хотел было уже подойти к ней поближе, он набрал в легкие воздух на несколько слов вперед, как вдруг почувствовал чью-то твердую тяжелую руку у себя на плече. Пришлось мгновенно согнуться, скрутиться, как запутавшемуся в силках зайцу, а вместо заготовленных слов испустить бессильное кряхтение и измученно посмотреть на своего отца.

– Здравствуйте, милая вы наша Габриэлла Игоревна, – прозвучал бархатный голос. Отец загородил собой дверной проем. Старый пижон был верен себе: свеженачищенные туфли, безупречно выглаженный белый халат, новые очки в серебристой оправе, в которых лицо, казалось, поблескивало солнечным светом. Даже свинцовое облако за окном тут же пугливо рассеялось и в палате стало светлее.

– Меня зовут Андрей Петрович Ресничка, – продолжил он. – Я главный врач больницы и, честно сказать, очень рад с вами познакомиться.

Его лицо расплылось в ленивой улыбке, а щеки слегка порозовели.

– Мне столько хорошего про вас рассказывали сестрички, просто не представляете! Я так рад, что вы оказались именно у нас! Это же какая честь, только подумать! Вот, первая свободная минутка за два дня – и я сразу пришел к вам.

Он облокотился на спинку кровати.

– Мне нужна ваша магическая консультация по одному деликатному вопросу, поможете позже? – он медленно и наигранно подмигнул. – А Константина Андреевича вы недоумком зря назвали, это наш лучший врач… – последние два слова Андрей Петрович произнес тише и сделал паузу.

Габриэлла Игоревна высунула голову из своего укрытия, легонько прищурилась и навострила уши. Было видно, что она заинтересовалась, но едва ли что-то внятно расслышала. Андрей Петрович продолжил ничуть не громче.

– Лучший врач! Да-да, совершенно точно, лучший! И я позаботился о том, чтобы сегодня он лично вас осмотрел.

Женщина недоуменно взглянула на Андрея Петровича, она хотела было что-то возразить, но получилось только лишь стыдливо пожевать губами.

– Да они приходили… совали… было больно, знаете? – она сжала зубы, чтобы не расплакаться, но слеза все равно потекла из правого глаза, и это была слеза беспомощности.

Главврач подошел ближе, сел на край кровати и взял руку Габриэллы Игоревны. Он принялся тихим голосом объяснять про катетер, процедуры, даже что-то про последние исследования из области сексологии, и это возымело эффект – пациентка совсем освободилась от плена одеял и с интересом слушала. При этом волна отчаяния, охватившая Константина Андреевича при появлении отца и вылепившая из его тела подобие цапли, стоящей на одной ноге, позволила ему только сцепить кулаки и молча наблюдать. «Что он делает в моем отделении», – раз за разом спрашивал он сам себя.

Ему вдруг захотелось сильно ударить в стену или заорать во всю мощь своего голоса; он подумал, что если сейчас обернется, то обязательно увидит, как кто-нибудь смотрит на него, на его бессилие, и ядовито улыбается. На самом же деле на него смотрела только Римма, и её взгляд был скорее вопросительным. В укушенной руке она держала папку с только что пришедшими из лаборатории результатами анализов. Константин взял ее и через одну пробежал взглядом по фамилиям.

– Острозубова, Чернышенко, Полякова… Ресничка, – еле слышно бормотал он, но на последней фамилии споткнулся и повторил громче, – Ресничка!

Константин вытащил последний листок, скользнул по нему глазами и тотчас же побледнел. Затем он вновь глянул в верхнюю часть, на фамилию; его губы прошептали что-то неразборчивое, зрачки расширились, на лбу выступили блестящие капельки пота, а жилка на виске дрогнула и вздулась.

Он скомкал лист и что-то шепнул отцу, затем быстро вышел из палаты. Андрей Петрович последовал за ним.

Шли они молча. Константин припадал то на одну ногу, то на другую, ускорялся, спотыкался и снова набирал скорость. Андрей Петрович же шел ровно, не торопясь, кидая короткие приветы врачам и пациентам. Он был не просто главврачом – он был здесь хозяином, и это сквозило в каждом его шаге, каждом кивке, будто всякий жест совершался только для того, чтобы дать понять всем остальным: посторонись, идет главный!