Яков Сенькин - Белые скалы Дувра

«Ножки Буша» пришлись как нельзя кстати – это был медовый месяц русско-американских отношений, к нам устремился непрерывный поток западных гостей, самых разных, порой случайных. Сначала ехали профессора, потом по их наводке зачастили аспиранты. Помню такого юношу из Америки, который сопровождал груз соли почему-то в Соликамск, или английского историка-писателя, которому нужно было позарез сочинить книгу о Потемкине… Но в основном приходили слависты, которые, наконец, смогли свободно приехать в страну, язык, литературу и историю которой они столько лет и за такие гроши изучали. Я всегда поражался их любви к России, которая и для родных своих детей – злобная мачеха, бесчеловечная, закрытая гулагская страна, а уж для них – тем более… Не забуду, как в 1967 году, я, движимый любовью к старине, отправился по тому маршруту, который буквально вскоре превратился в «Золотое кольцо России». В Ростове Великом я стал фотографировать на свою убогую «Смену-4» местный кремль, и тут внезапно на меня, бородатого незнакомца, напали бдительные ростовчане. Они грубо закрутили мне за спину руки и повели таким унизительным образом (как ныне водят приговоренных к пожизненному заключению убийц) в местную кутузку. И только студенческий билет истфака спас меня от неприятностей, но пленок спасти не удалось – дежурный их, к моему несказанному горю, засветил…

И вот они, слависты – эти искренние любители России, – движимые самыми добрыми чувствами, как птицы весной, летели к нам и… попадали на наши кухни, переживавшие тогда свой звездный час – позже мы стали просто водить гостей в открывшиеся во множестве рестораны. А как известно, гостей принято угощать по-человечески, то есть кормить, что тогда было крайне непросто. Помню жену моего московского приятеля, которая тихонечко плакала в коридоре, страшась, как бы иностранный гость в ответ на ее обязательный для радушной хозяйки вопрос: «Еще?» – действительно не попросил бы добавки: в закромах у нее было хоть шаром покати, как и в окрестных магазинах. А тут двадцать кэгэ ножек! «Гуляй, Ваня! Ешь опилки, я хозяин лесопилки!» Ах, эти белые ножки… черт! – тянет цитировать Пушкина! В общем, почти все эти ножки съели американские гости и кот Кирюша, который поститься ради светлого будущего России не собирался и посему громко страдал от отсутствия мяса, узнаваемо, немного по-китайски, выговаривая это слово: «Мсяо!» Из этого пассажа читатель, конечно же, уяснил, что я тогда, в тот темный вечер, посылку с ножками имени президента № 41 получил и донес до машины благополучно. Последнее слово употреблено здесь не случайно. Выйдя на крыльцо вагончика с драгоценной посылкой в обнимку, я вдруг заметил то, чего не увидел раньше (правильно Набоков писал, что отличительная черта русской интеллигенции – невнимание к деталям): вдоль всей улицы, на расстоянии сорока-пятидесяти метров друг от друга, переминались на морозе страшенные амбалы – квадратноплечие мужики в ловких коротких куртках и черных лыжных шапочках. На мой немой вопрос, что бы это все значило, мент на крыльце сказал: «Все, товарищ, под контролем, это наши люди, охраняют дорогу до остановки автобуса – были случаи, когда хулиганы отбирали у старушек посылки…». Господин Буш! (хотя и покойный!), мы помним ваши ножки! Спасибо!

Сегодня, 27 февраля 2020 года, гуляя в дождливый и сумрачный вечер по Покровке, я дошел до Земляного вала и остановился в недоумении: неведомо откуда сверху неслась мелодичная музыка, она прерывалась, и женский голос размеренно произносил: «Двести тридцать два, двести тридцать три, двести тридцать четыре » – и так до двухсот сорока, а потом вновь звучала электронная музыка и неведомый голос снова отсчитывал: «Двести тридцать два, двести тридцать три» и т. д. Спускался густой туман, столб, с которого слышался замогильный голос, в нем исчез, как и перспектива, и мне – зрителю жутковатых фильмов про появление «Неведомого» или про десантирование на Землю инопланетян – стало как-то не по себе. И я обратился к стоящему рядом под зонтиком молодому человеку с вопросом, что бы эта хрень значила? Он неожиданно обернулся и радостно воскликнул: «Как? И вы тоже слышите это? Спасибо вам, а я-то подумал, что схожу с ума! Спасибо, дорогой!» Мы постояли, послушали, тепло пожали друг другу руки и, довольные тем, что с нами все в порядке, разошлись. Удивительно многообразна наша столица!