Борис Рязанов - Метаморфозы Степана Ивановича

Очнулся Степан Иванович через три дня. Случилось это, как обычно и бывает, постепенно. Сначала появилось расплывчатое изображение, которое постепенно приобрело чёткие очертания, потом он стал различать голоса, а после этого он ощутил своё тело. Постепенно освоившись с ситуацией, в которой очутился, Степан Иванович потребовал к себе жену. И её быстро к нему привели потому, что она давно уже дежурила в больнице, ожидая, когда повелитель будет в состоянии повелевать. Тихая, незаметная женщина, скромно присев на краешек кровати, тихим голосом, всхлипывая и промокая глаза платочком, доложила, что дома всё нормально, всё на месте, всё, как обычно, но с машиной большая неприятность. Восстановлению не подлежит. Можно только ещё что – то выручить за детали, которые оказались целы. На этом посещение больного было сразу прервано, потому, что, услышав последнее известие, состояние здоровья у больного резко ухудшилось.

Жена каждый день приходила в больницу. Она приносила всё, что требовал больной, и рекомендовал лечащий врач. Она ухаживала за мужем и просиживала возле него положенные часы. Пару раз заходили товарищи по работе с неизменными апельсинами и пакетами с соком. Сочувственно качали головами, желали выздоровления и с облегчением уходили. Один раз забежала дочь, студентка медицинского колледжа, которая жила с первой женой. Справилась о здоровье и стремительно исчезла, оставив после себя всё те же апельсины, пакет сока и запах каких-то духов. Ещё пришёл инспектор ГИБДД снять показания и подписать протокол. Друзей у Степана Ивановича не было и поэтому больше никто кроме медицинского персонала не нарушат его покой. Да и не нужен ему был никто, не хотелось ни читать, ни смотреть телевизор ни разговаривать из-за приступов головных болей – последствии черепно-мозговой травмы. Поэтому он больше спал под воздействием снотворных, которые ему прописали. Но постепенно боли отпустили, Степан Иванович осмотрелся по своему обыкновению и обнаружил, что в палате сплошной беспорядок. Не симметрично расставлены кровати и тумбочки, на них в беспорядке разбросаны лекарства, газеты и фрукты, в беспорядке скомканы постельные принадлежности, полотенца и одежда, а больные вообще лежат и сидят в самых разнообразных позах, кому в какой удобно. Он даже подметил, что у доктора на шее не ровно висит фонендоскоп, а у медсестёр медицинские халаты разного покроя. Степан Иванович попытался было обратить внимание на эти безобразия своего соседа по кровати, но тут, же получил такой приступ головной боли, что сразу забыл обо всём на свете. Он ещё два раза делал попытки привлечь внимание окружающих к творящимся беспорядкам, но каждый раз его останавливали приступы сильной головной боли. Поэтому он в конце-концов отвернулся лицом к стенке, что бы ничего не вплоть и не слышать. Так он и пролежал положенные ему двадцать пять дней, стараясь ничего не видеть, ничего не слышать, поворачиваясь и вставая только для приёма пищи, медицинских процедур, походов в туалет и общения с женой. А после этого, как и положено был выписан долечиваться домой. Дома, в домашней обстановке он сразу почувствовал себя лучше. Хотя эта домашняя обстановка больше напоминала казарму своим неуютом, схожестью с чем-то казённым, стандартным и банальным, для него она была родной. Здесь он быстро поправлялся и уже недели через две вышел на работу. Сотрудники встретили его по-разному. В основном с облегчением потому, что в его отсутствие за него приходилось делать его работу. Некоторые, которых он достал своим педантизмом, с раздражением, а остальные с юмором. Они указывали ему, что он не правильно сломал ногу, не в том месте у него сломалась рука, да и случилось это не в его личное время, когда он имеет право попадать в любые, какие он хочет аварии, а когда он ехал на работу и поэтому ему больничный не положен. Несмотря на странности своего характера, Степан Иванович круглым дураком не был и потому понимал, что над ним подшучивают. Поэтому он ворчал на сотрудников, что они в рабочее время занимаются пустой болтовнёй. Но постепенно всё улеглось, утряслось, шутки иссякли, и жизнь потекла, как и прежде от зарплаты до зарплаты. Известно, что у людей, побывавших в состоянии клинической смерти, часто открываются экстрасенсорные возможности. Нечто подобное случилось и со Степаном Ивановичем. Однажды на работе он долго, с не понятной задумчивостью смотрел на Григория Петровича но. наконец, не выдержал, подошёл к его столу и спросил: