Автор, пиши еще! - Дом на Сиреневой улице

К нему подошла пышная официантка с румяным лицом, которая с хитрой ухмылкой вглядывалась в его просветленное лицо, обрамленное новой шапочкой из разноцветных нитей. И предвкушая, как будет смаковать новую сплетню, довольно спросила:

– О, Игорёк, неужели к нам на завтрак пришёл? Не ты ли месяц назад предрекал всем родиться тараканами в следующей жизни за то, что мы едим грешную пищу? Вон кошатница из девяностой квартиры до сих пор к нам заходить боится.

– Ну, что ты, Клавушка, ― отозвался Игорь доброй улыбкой. ― Это всё было не то. Я заблуждался, меня вели такие же слепые вожди, как и я. Но на этот раз я познал истину.

Он говорил с ней таким умиротворенным и тихим голосом, что Клаве захотелось снять свой передник, сесть рядом с ним и отдохнуть в его обществе, как в колыбели, от всех печалей, которые тяготили ее сердце.

– Хорошо, ― уже без язвы, а очень добродушно отозвалась Клава. ― Тогда как обычно, кофе без сливок? И пирог без мяса? Или ты до сих пор только сырое ешь?

– Да нет, я теперь всё понял, ― твёрдо заявил Игорь. ― В нашем мире всё взаимосвязано и как надо. Принеси мне сытный пирог, я сильно проголодался. Можно и с мясом. А кофе со сливками, но, пожалуйста, без сахара. Он преграждает путь внутренним потокам воды и энергии внутри нас.

– Ух ты, что-то новенькое, ― усмехнулась по-доброму девушка. ― Конечно, не переживай. Я всё понимаю.

И уже пять минут спустя, окрыленный и влюблённый в новое учение Игорёк, уплетал французский пирог «Киш Лорен» с курицей и грибами. После такой созерцающей прогулки и вкуснейшего пирога он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, особенно в своей новой шапочке и с плетеным браслетом из кожи на запястье.

Которым через пару месяцев суждено было также отправиться в секретный ящик комода к цветным бусам, ожерельям, диковинными браслетам разного цвета и плетения, кольцам из натуральных камней и всякого рода шапочкам с панамками. Все эти аксессуары Игорь бережно хранил в память о своих прежних страстях и «любовных» приключениях.

Домой он шёл такой увлеченный своим новым вдохновением, что даже не заметил на лестнице Ивана Аристарховича, психиатра со стажем, которого Игорь обычно старался обходить стороной. А тот хмыкнул ему вслед и покачал головой при виде его очередного прикида.

Также он не заметил эффектную блондинку с ногами от ушей из 114 квартиры, которая очередной раз подмигнула ему. Она уже давно пыталась соблазнить молодого одинокого мужчину, но это было бесполезно. Игорь всегда был безнадёжно влюблён… Во что-то высокое и бесконечное.

И только ночью, уже сидя на крыше со своим семилетним другом с последнего этажа, он смог поделиться всеми своими чувствами, которые переполняли душу этого вечно молодого мужчины.

С друзьями и родственниками Игорь перестал общаться несколько лет назад. Они никогда не стремились понять и выслушать его, а только всеми силами пытались вытащить из всех этих сообществ. Соседи тоже смеялись над ним.

Но как им объяснить, что это не просто встречи – это смысл жизни, это единомышленники, с которыми ты можешь поговорить о чём-то более высоком и важном, чем все их разговоры о работе, детях, политике, ценах и ремонте.

«Понимаешь, Вовка, мне с ними не интересно, – говорил Игорь этой ночью соседскому мальчугану. ― Я стремлюсь постигнуть мир и бытие. Я хочу познать Истину, зачем мы живём на этом свете. В их обычных разговорах я не нахожу её, но когда мы общаемся с „братьями“, я начинаю понимать, для чего и как я должен жить!»

А мальчик слушал и смотрел на него внимательными глазами небесного цвета. Вовке его чувства были знакомы, как никому. Ведь и его мало кто мог понять – зачем и почему он каждую ночь сидит на этой крыше и смотрит на звёзды.

Мира Кейл

Моя работа заканчивалась, когда у других она только начиналась. Возвращаясь со смены, я не мог совладать с ехидством, наблюдая за соседями, спешащими влезть в уздечки.

– Могли бы и помочь! – вдруг донеслось вслед, стоило ступить на лестницу.

Обернулся. Я всегда оборачивался. Не потому, что надеялся на общение, а чтобы удостовериться, что все в порядке. Хотяв большинстве своем люди лезли со всякой чушью.

У лифта стояла женщина в полосатом халате, который совсем не красил и без того пухлую фигуру. Кажется, она живет этажом выше. Она опиралась на большой черный мешок и смотрела на меня чуть ли не с обидой.

«Объятия с кроватью откладываются», – тоскливо подумал я и, молча взяв увесистый мешок, пошел к выходу.