Артур Романов - Серое небытие. Сборник рассказов

Рано вечером, на сером фоне, который образовался в результате печальных подмосковных мест, светилась кровавыми оттенками апокалипсиса непостыдная луна. Она не вписывалась в картину печали, и из-за этого выглядела магически и была сравнима с потусторонней светильней. А, сейчас ночью, всё выглядело ещё ужасней, но не для молодых людей. Им всё это было дико интересно. Чёрный фон темноты создавал ощущение загробного бытия. Горизонт напоминал декорации фильмов ужасов в настоящем времени, а яркая, но уже оранжевая, а не багровая, луна, словно громадный фонарь в подвале, освещала путь, хоть и не так хорошо как это делал бы настоящий электрический источник света. Громадный прожектор явно испускал нехорошую радиацию, что даже страшно задуматься об этих обстоятельствах и потенциальных последствиях. Возможно, облучение сожжёт кожу, как серная кислота, возможно глаза перестанут видеть, так, как если бы в них воткнули по карандашу, или, как если сидеть за ламповым монитором каждый день по десять часов в течении двадцати лет.

Мурашки продвигались со спины к рукам, крались, как воры, к гениталиям. Завораживающая картина объясняла всем своим эмоциональным видом, что вся вера, существующая раньше, умерла, а вся та, которая есть сейчас, ложь, рождающаяся каждый раз заново. Веры быть не должно, должны быть чувства и предчувствия. Физическая сила спасёт в том случае, если её применяют против вас, а остальное нужно выполнять мозгом, чтобы потом не плакаться самому себе и не молить о возвращении своего я, нужно предварительно заключить с собой договор о смерти. Каталоги составят другие.

Всё простое сводится к сложному, а всё сложное к элементарному и чтобы всё не мешалось и не становилось единым, нужно знать меру всему, дабы не позорить род людской своими уникальными возможностями левого полушария мозга. Всё идентичное ведётся к смерти, а всё смертное к жизненному злу, а зло в свою очередь к вечным мыслям.

Четыре часа утра. Морозная ночь была тихой и спокойной. Весь день Никифор занимался своей новой скульптурой, которую он уже назвал «Собака в предвкушении». Он очень любил лепить различные фигурки из воска, а когда выигрывал время в жизни, лепил целые скульптуры, некоторые из которых он сфотографировал и разместил в интернете для массовой демонстрации. И вот наступила глубокая ночь. Никифор нанёс последние штрихи, и не в силах больше бороться со сном погасил в комнате свет, не вымывая рук, лёг на кровать. Однако он очень удивился, когда его потная щека коснулась, свежей наволочки. Вместо предвкушаемого сна он не мог уснуть, ёрзая два часа, как подросток, которого настигает переходный возраст и царство ночных кошмаров.

И вот три часа утра. Таинственный хруст за окном помешал спокойно слушать капанье немного подтаявших трёхметровых сосулек, свисающих с крыши девятого этажа. Никифор сначала подумал, что ему почудилось, но потом он услышал снова хруст, и ему показалось, что это шаги приближаются к его замёрзшему окошку. Что-то неизвестное прошло тихими шажками прямо к окну и остановилось. Темнота и занавешенные окна прятали силуэт и спрятавшегося под одеяло Никифора, которые думал, что это смерть. «Я слышу твои шаги. Зачем ты спряталась за занавеской у окна? Ты же смерть? Зачем ты прячешься? Покажись. Не мучай меня надеждами…». – Шептал про себя Никифор и дрожал, как осиновый лист.

Хруст притих, но через несколько минут повторился снова. Страх и колонна мурашек прошлись по потной от волнения спине и вцепились в горло. Полная яркая луна светила на неизвестные тени мелькающие за окном. Через щель между стеной и занавеской Никифор увидел чью-то головы и вскрикнул, он так тихо, что его никто не услышал, даже силуэт за окном. Скульптор старался молчать и не двигаться, чтобы не издавать посторонних звуков, даже скрипы кровати могли дать неизвестному под окном сигнал, и он разобьет стекло, ворвётся в комнату и убьёт его. Прошёл час, и существо такими же хрустящими шагами удалилось в потустороннюю неизвестность. Никифор с облегчением перекрестился и выглянул в окно, дабы удостовериться, что там действительно никого нет. В темноте он не смог разглядеть никаких следов, но обманное зрение страха показало голые человеческие ступни, отпечатанные в насте. Обеспокоенный скульптор залез обратно под одеяло и сделал попытку уснуть, к шести часам он дремал как младенец.

На следующий день он проснулся в три часа дня, потому что не мог спокойно выспаться. Был выходной. Никифор покушал, сходил в туалет, почистил зубы, и, подойдя к скульптуре, ужаснулся. Вокруг восковой фигуре растекалась лужа, в голове у скульптора мелькнула мысль, что она тает от жары и её нужно срочно заморозить, но оказалось, что это всего лишь вода растаявшего снега…