Снежана Аникина - То, чего не избежать

– Да, я заметил их волнение, когда к вам пару дней назад заходил. Правда, они молчали при мне об этой страшной причине, но я сам догадался. Боятся без будущих наследников остаться! – по-доброму ухмыльнулся Альберт.

– Не хотят, чтобы я из-за этой одержимости совсем потерял голову и связь с реальным миром и позабыл их имена и о том, что есть в моей жизни, – с сухостью в голосе, без какого-либо зла или доброго юмора произнёс Дьяков. – Но этого не будет. Я всегда буду их помнить и любить. Да и я могу иногда себя контролировать и вовремя остановиться.

– Может, ты просто обратного в себе не замечаешь?

– Брось!.. – уже серьёзнее отрезал Николай, надеясь на скорый конец данной темы.

Когда оба повернули налево и продолжили путь уже по Невскому проспекту, к ним подошла компания из трёх дам. Все они были накрашены, кокетливы, в тёмных платьицах и с зонтами таких же цветов. Видимо, они сильно обрадовались внезапной встрече со знакомыми лицами.

– Добрый вечер, Николай Викторович, Альберт Олегович! – полупесней прикрикнула девушка в бордовом.

– О, приветствую вас, дамы! – ответил Басов взаимностью, вдобавок красиво поклонившись. – Как жизнь молодая?

– Всё чудесно. Прохлада и свежесть во время дождя так поднимают настроение! – произнесла звонче своей подруги девушка в сером.

– Николай Викторович, вымолвите хоть словечко, а то даже не поздоровались, – девушка в синем подошла к Дьякову как можно ближе и пристально начала смотреть в его глаза, а в её голосе присутствовали чутка переигранные кокетство и обида.

– Прошу прощения, если обидел вас своим молчанием, – тихо, но решительно ответил Николай, отойдя от той, – просто я задумался. Такое частенько случается.

– А о чём? – не унималась дама, сверкая своими хитрыми глазками. – Поделитесь!

– Нам бы тоже хотелось узнать, не скрывайте, – подхватила девушка в бордовом.

Николай внутри стал напрягаться, или, лучше сказать, злиться на приставучую троицу, но на его лице даже брови не дёрнулись, и не было резких и маленьких движений от раздражения.

– Я не желаю оголять столь важные и дорогие для меня мысли. Тем более, как сказал Версилов Долгорукому в «Подростке»: «…молчать хорошо, безопасно и красиво».

Настала тишина, шумело лишь большое количество людей с разных сторон. Гордость дамы в синем была задета: во-первых, никогда до этого момента мужчины не отказывали ей в каких-либо небольших, по ее мнению, заслугах; во-вторых, хоть Дьяков и обратился к трем подругам, самая упрямая и приставучая девушка почувствовала, что большая доля «громкого» и «дерзкого» мужского отказа досталась именно ей. Появилось ощущение, будто дама вот-вот заплачет, но она держала себя изо всех сил, и этого не произошло.

– Прошу извинить меня, если мой тон показался вам грубым и острым, как нож, но я не буду извиняться за то, что мои желания не совпадают с вашими, – с хмурым лицом и твёрдостью в словах добавил Дьяков.

Девушка в синем сильнее сжала ручку зонта, глубоко вдохнула, выкинула фразу «Прощайте!» и быстрым шагом помчалась в ту сторону, куда до встречи с хорошим началом и плохим концом шла женская компания. Оставшиеся дамы слегка загрустили, однако потом одна в сером что-то прошептала другой на ушко, после чего ушла догонять подругу.

– Хотела бы вас спросить: не хотели бы вы завтра в пять часов пополудни прийти в мою квартиру, в которую я переехала три дня назад? Это будет, так сказать, вечер в честь моей начавшейся самостоятельной жизни.

– Я очень даже не против. Больно соскучился по такому веселью, – с широкой улыбкой ответил Басов.

– А я вместо этого предпочёл бы заняться тем, что считаю своим предназначением. Интеллектуальная деятельность – лучшее занятие и развлечение, достойное драгоценного времени столь короткой жизни.

Теперь уже оставшаяся девушка начала раздражаться, аж брови свела.

– Фи, правильность, стремление к знаниям, постоянная работа головой порой бывают тошнотворными и занудными. Но иногда это, действительно, привлекает, спорить не стану.

С высокомерным видом и гордой походкой ушла и третья из компании.

– Вот за эту твою откровенность тебя некоторые боятся и презирают, – заметил тому Альберт.

– Ну и пусть.

Друзья тоже двинулись с места и продолжили гулять по главной улице Петербурга.

– Серьёзно, будь поаккуратнее со словами и тоном. Помнишь, как на Масленице коллежский советник Мухин, услышав твоё твёрдое сравнение тебя с ним, настолько почувствовал себя оскорблённым, так от злобы искривил своё лицо, которое горело ярче огня, что он чуть не убил тебя, схватив нож у мясника? Ох, повезло, что полиция была рядом, да и тот на дуэль не вызвал… – с некоторым волнением вспоминал Альберт. – А ведь он сам по себе человек пылкий, настоящий зверюга. Право, Коля, ты меня и всю свою семью скоро в могилу отправишь.