Юрий Елизаров - Эмералд

Я вспомнил слова расположившегося в кресле напротив меня Лектора: «Нагой, как первые люди, на своём заднем дворе тем холодным мартовским утром я осознал ценность ритуала». Интересно, представлял ли он тогда, чем обернутся его слова. Мог ли он вообразить, что столько людей будет отождествлять его мысли и ощущения со своими. Возможно, совсем скоро мы узнаем об этом от него самого. Завтра, в воскресенье, заканчивается трёхдневная процедура восстановления его тела, долгие годы пролежавшего в криогенной капсуле. У меня, как у сотрудника Центра здравоохранения, будет возможность одним из первых лицезреть возвращение Лектора к жизни.

Получив ещё один «изумруд» от камеры наблюдения, я переоделся в приготовленный ранее комплект одежды для работы, зашнуровал зимние ботинки, накинул пальто, повязал вокруг шеи шарф. Затем вставил в уши передатчики и, выведя голографический интерфейс с браслета на левой руке, выбрал нужный канал радио. Дорога до места работы занимала около полутора часов. Если удавалось занять сидячее место в электричке, я, как правило, всё время поездки дремал под новостные сводки. Иногда, конечно, приходилось и по полтора часа стоять, вцепившись в поручень – тут уже не поспишь.

Я вышел из квартиры вместе с остальными жителями одиннадцатого этажа и в стекающем по бирюзе стен холодном свете люминесцентных ламп стал дожидаться лифта. Все мужчины, как и я, начисто выбриты и причёсаны, женщины с ненавязчивым деловым макияжем. Лифт последовательно, начиная с верхних этажей, собирал жителей и отправлял их вниз, к выходу из здания. Мой взгляд то и дело улавливал через его прозрачные стены знакомые лица спускающихся в порядке очереди соседей. Те, кто опаздывал, были вынуждены пользоваться лестницей. Я всегда выходил вовремя, поэтому за всё время проживания в этом здании не преодолел ни одного лестничного пролёта. Спускаться таким образом считалось дурным тоном и не одобрялось Системой контроля последовательности. Мои коллеги с работы, обсуждая своих знакомых, которые, не совладав с собой, пускались во все тяжкие, не раз повторяли: «Ну всё, и этот пошёл «считать ступени».

Наконец двери лифта разомкнулись, и все мы прошли внутрь. Нам предстояла ещё одна остановка ниже – прозрачный куб собирал людей с двух этажей за спуск. Когда вторая волна жителей зашла в лифт, и он уже был готов трогаться, в закрывающиеся створки просочилась хрупкая девушка в чёрном пальто. Виновато оглядев бросающих на неё неодобрительные взгляды соседей, она тихо пролепетала «извините», лёгким движением руки убрала спадающие на глаза длинные русые волосы и повернулась ко всем спиной.

В новостях по радио только и говорили, что о грядущем возвращении Лектора:

– Завтра особенный день для всех нас. Человек, чьи идеи позволили нам взглянуть на мир другими глазами, убрали с них бельмо тиражировавшихся веками заблуждений, уже скоро придёт в сознание, – бодро вещал ведущий. – Это стало возможным благодаря внедрению искусственного интеллекта во все сферы медицины и передовым технологиям, возникшим в результате его самостоятельных исследований. По имеющимся прогнозам, процедура восстановления сможет дать Лектору около сорока дней полноценной жизни. Все двенадцать членов Высшего совета ещё вчера прибыли в Центр здравоохранения и сейчас проводят последние приготовления перед докладом, который затронет основные изменения в обществе и государстве, произошедшие со дня погружения нашего идейного лидера в криосон, а также ближайшие и долгосрочные перспективы исполнения его прижизненных тезисов. Самый главный вопрос на сегодня – сделали ли мы достаточно для того, чтобы воплотить замыслы Лектора в жизнь за долгое время его отсутствия? Достойно ли мы обошлись с его великим наследием?

У той девушки, что почти опоздала на лифт и стояла сейчас ко всем спиной, то и дело поглядывая на свой браслет, к воротнику пальто была приколота бирка – судя по всему, до сегодняшнего утра оно ни разу не надевалось. Я замечал её здесь и раньше, но она никогда не давала повода обратить на себя внимание. Сегодня же с этим сбоем в графике и биркой на спине девушка будто бы являла собой вопрос, на который у меня не было ответа. Я мог представить, как провёл это утро каждый из присутствующих в лифте: музыкальная шкатулка, фанфары, зарядка, отражение в зеркале, зубная щётка, витаминный раствор, ладонь на стеклянной стене, углеводный батончик, голограмма Лектора в кресле напротив. Но в график стоящей у дверей лифта девушки в чёрном пальто с биркой на воротнике явно прокрался сбой, и мне вдруг стало жутко интересно – что же случилось.