Анна и Татьяна Аксинины - Ненависть дождя

За две недели Марине удалось сделать пять интервью. Но были и казусы.

– Представляешь, Маша, еле дозвонилась до этого бизнесмена, а он мне говорит: «Конечно, помню студенческие годы, и Георгия Федоровича не забыл, передайте привет. Но я очень занят. Вы уж сами придумайте что-нибудь эдакое, с изюминкой, но без криминала. Все равно же никто не верит в эти интервью».

Маша смеялась и предлагала Марине налегать на свежеиспеченный кекс «с изюминкой и без криминала».

Марина хотела после ужина привести в порядок сегодняшние записи, но только присела к столу, заметила, что Маша вышла из кухни с пачкой чая и засунула ее в карман куртки.

Ты куда-то собираешься?

К Галине Леонидовне.

Сегодня же не четверг.

– Я и вчера заходила, у нее чай кончился, забегу на минутку, занесу.

Маша каждую неделю навещала свою бывшую «классную даму» Галину Леонидовну Кострикову – учительницу литературы и режиссера школьного театра. На пенсию она пошла в 65 лет, когда склероз стал ей мешать заниматься любимым делом. Машин класс был последним выпуском Галины Леонидовны, они все поклялись собираться у нее в первый четверг месяца, придумали даже название «костер по четвергам», как у любимого ею Леонида Жуховицкого. Сначала приходили многие, но за два года поразбежались, особенно, – после микроинсульта, когда Галина Леонидовна стала все забывать, даже не могла одна выходить из дома. Можно было подумать, что провалы в памяти начались не только у нее, но и у молодых. Зато Маша и Таня Колокольникова (но та вообще жила в том же доме) взяли за правило навещать ее каждую неделю.

Марина тоже иногда забегала к старушке из благодарности за ее замечательные уроки, за привитую не просто грамотность, но любовь к языку, хотя просиживать в гостях часами, как Маша, она не могла. Ей не хватало Машиного терпения выслушивать несколько раз одно и то же.

Но сейчас острое чувство тревоги кольнуло Марину, и она выпалила:

– Давай, я лучше схожу, а то я ее совсем забросила, – и, не давая Маше времени на размышление, кинулась обуваться.

Маша возразила:

– У тебя же куртка мокрая.

– Возьму твою. А ты дома побудь, вдруг кто позвонит, – с намеком на Князя.

Набросила куртку, сунула руку в карман, проверяя ключи, и поскорей захлопнула дверь квартиры, словно Маша могла за ней погнаться и вернуть. Уже закрывая железную дверь тамбура, подумала: «Что я опять задергалась? Здесь только двор перейти, да за угол завернуть».

5

Я тогда дошила свое платье и даже пошла на выпускной вечер. Плохо помню этот вечер, ушла сразу после вручения аттестатов, но на фотографии я в красивом платье и улыбаюсь, как хотела мама. Успешно сдала экзамены и поступила в институт народного хозяйства на экономический факультет. Решила учиться на заочном отделении и работать.

Зоя уехала домой. Я обменяла нашу квартиру на малосемейку с доплатой, раздала все долги родителей за машину, кооператив. Квартирка оказалась очень маленькая, в кухню вошла только тумбочка и два шкафчика. Из старой квартиры я забрала вещи из своей комнаты и папины большие часы, остальное продала. Самое противное в моей новой квартире – это санузел. Даже не представляла себе, что можно придумать такое. Раковина, под ней вонючая решетка, прикрывающая зловонную дыру. Туда стекает вода из раковины и должна стекать еще вода из ржавого душа, который не работает. Моюсь в тазике. И еще достают мои соседи: молодая семья с двумя маленькими шумными карапузами. У них никогда не бывает тихо. Как только муж появляется дома, тут же начинаются разборки. Причины разные: потраченные деньги, ревность и даже воспитание детей. Вечерами сижу дома одна. После аварии у меня ухудшилось зрение, стала носить очки, и еще часто болит голова, особенно когда понервничаю или идет дождь. Не выношу стук дождя. Кажется, что он молотком стучит по вискам. Хочется забиться в угол, и ничего не видеть и не слышать…

Мои одноклассники разъехались кто куда, а те, кто остались, работают или учатся, у всех своя жизнь. Приходили один раз как-то по осени и все. С разменом и продажей помог папин друг Виктор, он же и устроил меня на завод. У меня осталось еще немного денег. Но пришлось все потратить на одежду. Я очень сильно выросла за последний год: подолы платьев и пальто стали «мини», рукава из длинных превратились в «три четверти». Мама и папа планировали обновить мой гардероб этим летом, как только отец получит квартальную премию. А пальто собирались купить в октябре, на другую премию. Помню, как мы с мамой выбирали мне фасоны по журналу мод, обсуждали цвета тканей. Мы сидели с ней рядышком на диване и строили планы. Какое же это было счастье!