Марина Зейтц - Цена потери. Повесть

Надо сказать, что Лида появилась на нашем курсе не в начале учебного года, как положено, а в январе, когда мы все сдавали зимнюю сессию. Потом выяснилось – она явилась после «академки»; помню, я тогда еще удивилась: на первом курсе академический отпуск большая редкость.

Помнится, иду я как-то утром по институтскому коридору в обнимку со стопкой учебников, и вдруг меня буквально сбивает с ног высокая кудлатая девица. Странно, что она меня не заметила – в ярко освещенном шеренгой окон пространстве коридора только слепой не разглядел бы медлительную толстуху в сером фланелевом костюмчике, коей являлась в ту пору я. Война уже три года как закончилась, а я все никак не могла отойти от воспоминаний о блокаде. И никак не могла наесться вдоволь, все время что-то жевала, толстея неуклонно и катастрофически. Организм пребывал в шоке – еда! Вдруг опять пропадет – нужно съесть побольше… Даже академик и нобелевский лауреат Иван Петрович Павлов смотрел на меня с портрета, висящего на стене, сочувственно – рефлексы, куда деваться, пусть жует.

Помню, что и в момент нашего столкновения я меланхолично поглощала какой-то незамысловатый бутерброд. Девушка, врезавшаяся мне прямо в бок, была тощей и костлявой, что ощутилось мною очень явственно при столкновении. Ее худоба не удивила – мало ли бродило по институту таких «доходяг»! Поразило то, что эта наглая особа, сверкнув глазами небесной голубизны, энергично представилась:

– Лида!

– Маша. – буркнула я автоматически, подбирая упавшие книги и потирая ушибленный бок. Словно зонтиком под ребра ткнули! И кусок хлеба упал…

Надо же, нахалка – вместо извинений сообщает, как ее зовут.

– Смотреть надо! – запоздало выпалила я, бережно отряхивая отлетевший к стене кусочек.

– Да ладно, подумаешь! – беспечно улыбнулась девица. Ее улыбка, что удивительно, мне понравилась.

Как я потом узнала, Лида была вовсе не слепая, а просто вела себя таким образом, словно вокруг никого не было. Причем это выглядело очень естественно, как будто она имела веские причины вас не замечать. Впоследствии мы по странной случайности сдружились, наверно потому, что отличались характерами и внешним видом, забавно дополняя друг друга. Вся комичность при этом, безусловно, заключалась во мне.

Представьте парочку – поджарая цапля рядом с рыхлой курицей. Бескомпромиссная активистка, всегда знавшая верный ответ и пассивная мямля, без конца взвешивающая «за» и «против». Крайности сходятся – если в них есть некие незаполненные пустоты, зоны физического и душевного вакуума, только это должны быть действительно полярные особи. У нас не наблюдалось ничего общего – полярность была налицо, и в то же время… Было что-то, соединяющее! Иногда случается так, что жизнь делает схожими судьбы людей, отмечая их трагической печатью. Мы обе были обречены терять.

Конечно, ничего такого мы тогда не понимали и считали, что в нашем союзе у каждой -своя роль; и как нельзя ведущим актерам без помощи второстепенных персонажей, а героям второго плана нечего делать без главных, так и нам не обойтись друг без друга. Кто был «второстепенным персонажем», а кто «ведущим» – догадайтесь сами.

Я иногда ловила себя на том, что с завистью поглядываю на свою уверенную подругу. Лида, несмотря на колючие локти-колени выглядела невозможной красоткой! Каждый суставчик ее тощего тела был гибок и изящен… Длинная шея с выступающими позвонками казалась по-детски незащищенной, однако довольно широкие плечи добавляли воинственности в ее облик и наводили на мысль, что в защите-то она, как раз и не нуждается. Прибавьте сюда дерзкую выразительность глаз под каштановой лохматой челкой, губы естественного вишневого цвета, короткий упрямый носик – и получите ее тогдашний портрет. Неловкость движений и угловатость фигуры только добавляли «изюминки» этому противоречивому созданию.

Надо ли говорить, что я, напротив, ничем не привлекала внимания – все заурядное, неброское: серые глазки под бесцветными бровями, тоненькие губки, зато щеки пухлые-пухлые, и розовые, как после бани. Херувим-переросток с пушистыми косичками, уложенными вокруг головы.

Нельзя сказать, что я успевала по всем предметам хуже подруги, однако она постоянно меня опережала, производя на преподавателей всегдашнее неотразимое впечатление. Весь ее облик искрился энергией так, что иногда казалось: в ее, вечно взъерошенных, волосах призывно посверкивают электрические искры.