Борис Клетинич - Мое частное бессмертие

…и двинулись со своей коробкой среди столов…

Аркадий П. был такой красивый, видный, что за столами все отвлекались от десерта и бросали деньги в коробку.

В ответ мы прикалывали бело-голубые флажки к пиджакам и платьям.

…потом закудрявились скрипки перед тюлевым занавесом…

…я оглянулась на их взволнованный шум…

…«Выбираем королеву бала!» – объявил распорядитель…

…и тогда я услыхала « Шанталь Дейч » , проговорённое с ударением…

…я?..

Я???!!!

Как во сне, я подставила голову под венок.

Аркадий П. стал отбирать у меня коробку с пожертвованиями, но я вцепилась в неё мёртвой хваткой. Все смеялись.

Только один человек не смеялся, не аплодировал со всеми: M-me F. из секретариата гимназии. Она протиснулась ко мне и прошипела, не отмыкая губ: «Посмотри, который час! А ну-ка, марш домой сию минуту!..» Действительно, я забылась, как Золушка. 9-й час [4] После 8 часов вечера гимназистам запрещено появляться в публичных местах исходил.

Но испуг мой не остался незамечен.

Подскочил худощавый мужчина в смокинге.

Азарт плескался в его глазах.

– Ve rog, facée o excepţie! (Прошу Вас, сделайте исключение!.. – рум. ) – затараторил он весело. И даже приобнял M-me F. за плечи. – Numai in chinstya deklarazie Bal’fur! (Ну хотя бы в честь декларации Бальфура! [5] Declaratie Balfour (Декларация Бальфура) – «Правительство Его Величества Королевы Великобритании относится благосклонно к установлению в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия, чтобы облегчить достижение этой цели…» (2 ноября 1917 года) – рум. ).

Он был такой весёлый, самоуверенный, что я застыла в робком ожидании.

Увы, она и слышать не хотела.

Тогда сам распорядитель бала вызвался доставить меня домой. Но худощавый мужчина в смокинге опередил его.

Городок был тёмен.

Даже променад с городским сквером – и тот оскорбительно тёмен.

Подкатываем.

Вылетаю из двуколки.

Смотрю: Шурка на голубятне.

Я ему: ты кого тут высматриваешь в темноте?

«Никого!» – он покраснел как рак.

Двуколка отъехала от нашей калитки, и тогда Шурка спрыгивает с крыши и говорит: ого! ну ты и отхватила кавалера!

Оказывается, это был сам Иосиф С (тайнбарг).

Лесозаводчик. Hаш спаситель.

Который убьёт нас, если увидит наши борти в лесу.

Вот никогда бы не подумала.

«Сам Иосиф С(тайнбарг)». 1933.

Год назад Шурку выгнали из гимназии, и лесозаводчик Иосиф С. поехал хлопотать за него в Бухарест.

Шурка бандит, но до сих пор ему сходило.

Даже когда он до полусмерти напугал дочку городского головы: наловил речных жаб и забросил ночью в её окно… и то ему сошло – из-за его ангельской внешности.

Но недавно его (вместе с двумя дружками) выгнали из гимназии.

За стишок [6] Вот он, этот стишок: «Трэяскэ Романиа маре ши…» (рум.) – «Да здравствует Великая Румыния и…»… и… и… нет, дальше я не могу. Вот там-то (после «и…») и звучит над-ру-га-тель-ство , что они декламировали на перемене.

Их подслушал П.К. Будеич, профессор по катехизису, проходивший по коридору.

Оказалось, это надругательский стишок.

Об этом даже в газетах поместили: «Молодые еврейские недоумки из Оргеева надругались над румынскими святынями!»

И хотя Шурка клялся, что они и слова такого не ведали («над-ру-га-ться») , и что стишок этот во весь голос распевают бранештские крестьяне на рынке, ничего ему не помогло.

M-me Angel осталась непреклонна.

«Неграмотным крестьянам на рынке – можно!.. – объявила она Шурке. – Но – вот разве что крестьянам! И притом – румынским!..»

И подписала бумагу об исключении.

Мама была не в курсе.

По утрам Шурка «уходил в гимназию» с сумкой учебников. Гонять голубей на окраине.

Он умолял не выдавать его.

Я бы не выдавала, но мне приснился сон: цыгане приманивают его в лес.

Ещё бы. Такого херувимчика.

Проснувшись в слезах, я объявила, что не буду больше хранить секрет.

Шурка встал в дверях, но я оттолкнула его.

Тогда он говорит: ладно, я не буду уходить на окраину.

«А куда? – вздохнула я, вытирая слёзы. – Где тебе околачиваться, в самом деле?»

По правде, я сама не могла придумать, куда ему идти.

От безысходности он поплёлся в Талмутойрэ (религиозная школа). Хоть там и не дают аттестата.

Но через несколько дней я приметила, что грудь и плечи его обожжены солнцем, а на руках плесень и смола.

Оказалось, он ходит к мануфактурщикам Тростянецким.