Ольга Финн - Алька

Первый раз за свои семнадцать лет Вика ощутила быстротечность времени. Школа отнимает почти весь день. Подготовка к вступительным экзаменам. А еще на прилавках новые книги появляются, как грибы. Раньше столько всего интересного было запрещено, а сейчас читай вволю! Но на чтение тоже нужно время. Фильмы интересные появились, например, «Титаник». Мать купила подержанный видеомагнитофон по объявлению, а в сигаретном ларьке возле остановки открылся прокат кассет. Так это у Вики еще и друзей нет, с которыми иногда так хотелось бы погулять, пообщаться. Но когда? Ей даже с мамой поговорить не удается!

И что, если она узнает про сочинение? Не успеет до дома с работы дойти, как ей уже скажут. Расстроится. Сядет на диван, повернется к папиной фотографии, перевязанной траурной лентой, и тихо вздохнет.

Жаль, что папы нет. Недавно звонили из его конторы, приглашали на открытие мемориальной доски погибшим морякам. И папина фамилия там есть. Но Вике от этого не легче. Им с мамой так не хватало отца, пахнущего рыбой и табаком, сильного, большого, шумного и такого родного.

Вика заплакала. Перед глазами все поплыло. Вот бы закрыть глаза, открыть, – а папа дома. Живой, сидит на диване и дразнит ее «Вика-чечевика». Он бы все понял, рассказал интересный случай из своей жизни: грустный или смешной. О том, как теряются друзья, нелепо появляются «двойки» в дневнике, а мама ругает за то, что не начищена картошка. Странным образом Вика повторяла все события из жизни отца, только он об этом так смешно рассказывал, что девушка даже начала сомневаться в правдивости этих историй. Но в любом случае, папа всегда ее успокаивал и придавал сил пережить любые неприятности.

«Двойка» была забыта. Вика выглянула в окно. Кусты смородины и малины уже зазеленели, розы стояли еще голые, но чувствовалось, что в них уже проснулась жизнь. «Посадить бы еще жимолость возле забора, тогда нашего крылечка с улицы будет совсем не видно», – подумала девушка. Так станет еще уютнее. А если уговорить маму смастерить скамейку и простой деревянный столик, сделать навес – получится вполне себе южная беседка. Да, в доме мужчина просто необходим. Эх, папка—папка, зачем ты тогда согласился выйти в море на списанном в утиль сейнере?

Вика поставила кастрюлю на плиту, и вскоре комната наполнилась вкусным запахом говяжьего борща. Хлопнула входная дверь, вошла улыбающаяся мать. Про сочинение не знает.

– Мам, я «двойку» получила по литературе.

Мать дернулась и перестала улыбаться. Молодая красивая женщина, только глаза потухшие какие-то. Вике стало стыдно.

– Я исправлю, мам. Светлана сегодня вспылила, наорала на всех, в журнал наверняка не выставила. У половины класса «двойки», – затараторила девушка.

Мама молча раздевалась возле вешалки.

– Мамочка, зря я тебе сказала. Просто испугалась, что от чужих узнаешь и еще больше расстроишься. Я сейчас же напишу это дурацкое сочинение и завтра сдам.

Вика подбежала к матери и взяла ее за руки. Мать сказала устало:

– Хорошо, если можно что-то исправить. А у нас недостача. Второй день ищем, где ошиблись – не найдем. Комиссия лютует. Переносили все в компьютер, всю бухгалтерию, а теперь не сходится ничего. Трудно мне с этой техникой. На калькуляторе считали – копеечка к копеечке всегда… Ну да ладно, давай ужинать.

Вика бросилась накрывать на стол: налила борщ в тарелки, поставила банку сметаны, нарезала хлеб, пару долек чеснока и достала солдатское вкусное сливочное масло в жестяной банке.

– Из папиной конторы звонили, забыла сказать. Мемориальную доску будут открывать, – сказала Вика, намазывая маслом натертый чесноком хлеб.

– Что нам эта доска, – отозвалась мама, перемешивая сметану в борще. – Пока выучишься да устроишься на работу, придется нам пояса потуже затянуть. В институт ездить – это тебе не в школу за домом, еще и с питанием после третьего урока. Придется раскошелиться, о проезде не забывай… И одеть тебя помоднее – студентка уже, взрослая девица.

Они несколько лет жили без папы, но что-то в голосе матери заставило Вику опустить ложку и всмотреться в ее лицо. Временные неприятности на работе или все гораздо серьезней? Девушка вспомнила падение Алькиной матери по наклонной плоскости после сокращения на консервном заводе и не на шутку испугалась. А сама протянула:

– Мааам, ну чего ты сгущаешь? Проездной недорого стоит, еду могу с собой брать. А одежда… Можно подумать, в пединститут все богатеи придут. Такие же, как я, в обычной одежде. И даже хуже. Стипендию заработаю. А потом найду подработку, как освоюсь.