Кир Казански - Парк развлечений и отдыха

В его глазах явно читался ужас. Пойдя за своей дворовой толпой, он думал, что они круче всех. Он не знал, что встретится с настоящими подонками. С нами. Он несмело ударил меня два раза в лицо. Моя голова немного откинулась. Радость наполнила меня: я получил по морде! После таких потасовок следы побоев на лице так же важны, как и кровь на кулаках или оружии. Я получил. Причем получил достаточно, чтобы было видно, и не достаточно, чтобы хоть сколько-нибудь мне навредить. Повернув молоток плашмя, я наотмашь ударил тормоза. Целился чуть ниже уха под скулу, так, чтобы тяжелая часть молотка ударила в шею, а рукоять пришлась как раз в нервный узел отключения. Но мой план был скорректирован толкотней, и молоток металлической частью угодил прямо в челюсть сосунку. Я услышал омерзительный хруст. На меня брызнула кровь, кровь кого-то другого, стоящего рядом.

«Сороковые» бежали! Я начал преследование, но Король скомандовал остановиться. Мы стали в линию, а Фан орал вслед убегающей банде, таких же, как и мы подростков:

– Шо, мрази? Не потянули? Еще раз сунетесь, вам ваще пиздец! Мы вас всех на хер покалечим. И матерей ваших поимеем!

Все нервно дышали и наперебой кричали, как они кому ввалили. Когда Король заговорил, замолчали.

– Парни, сегодня мы вшестером одолели целую банду. Теперь мы настоящие герои. Нас будут бояться все! Мы всем, бля, покажем.

На ближайшей дороге остановилась «девяносто девятая». Выглядела она круто. Полностью тонирована, так, что, если драть кого-нибудь в салоне, даже с фонариком не будет видно, кого ты оприходуешь. Задранная жопа и диски – «арбузы». Это была мечта. Из машины вышел Армен – один из Старшиков. Он выжидающе стоял, показывая всем видом, что мы обязаны поторопиться. У Старшиков было все по-взрослому: хорошая одежда, телки, пистолеты и вся атрибутика взрослой жизни. Им было по 19—20 лет, и многие из них уже убивали людей. Нам казалось, что они неприкасаемые: никто не мог им ничего сделать. Мы двинулись к Армену, наперебой рассказывая о нашей битве.

– Лохните, мелюзга. Я к херам оглохну. – Армен спокойно обошел тачку и открыл багажник, – Скидывайте арсенал, тут мусоров до пизды. Во дворе отдам. А вы, пиздюки, красавы! Целую банду сами развернули. Я всем расскажу про вас.

Он дал нам баклажку с водой, чтоб мы умылись, и свалил.

Мы разбились по двое и разными дорогами пошли во двор. Я шел вместе с Фаном. Меня воротило от него. К тому же из-за лишней эмоциональности он привлекал много внимания.

– Фан, одень майку, мусоров полно.

– Да пох, я и их выебу. Я почти выдавил пидору глаза, ты видел? Видел!? Скорее бы мы снова с ним схлестнулись. Хочу продолжить. Бля, меня прет. Давай кого-нибудь изобьем, хочу кому-нибудь глаз выдавить.

Мне не хотелось никого бить и тем более не хотелось выдавливать глаза. Мне не хотелось идти вместе с Фаном. Я вообще хотел домой. Я знал, что во дворе нас ждут, и все будут расспрашивать и восхвалять. И мне было стыдно, что я дрался с лохом. Никто этого не знал, так же, как я не знал, что вся банда «сороковых» была ни на что не способной мелюзгой.

Еще год назад я очень хотел перейти в сороковую школу. Она была новее и чище нашей. Там преподавали усиленный курс английского языка. И самое главное, перед ней торчал памятник – списанный самолет с заваренной кабиной и отсеками времен Великой Отечественной Войны. Стоя на бетонном постаменте, он был устремлен вверх и символизировал реактивную мощь советского народа. Его духовную и нравственную силу.

Ровно год назад, я мечтал учиться в этой школе. Попав туда один раз, на олимпиаду по математике, я ходил по просторным коридорам и удивлялся чистоте и свежему ремонту. Мне казалось, эти дети лучше нас, раз у них есть такая школа. И спустя год мы не оставили от репутации школы №40 и мокрого места. Теперь мы могли гулять в их дворах, курить в их беседках, задирать местных парней и точно знали, что девочки из сороковой школы отныне будут смотреть на нас со страхом и желанием в глазах. А мне хотелось спокойно постоять и рассматривать Великую машину времен Великой Войны. Серебристый и сверкающий самолет, величественно стоящий перед школой, манил меня. Раньше я не мог заявиться в школьный двор и просто постоять и посмотреть на него, меня бы точно отлупила местная босота, но теперь все изменилось.

Фан не унимался:

– А еще я знаешь, что сделаю! Я обоссу весь их гребаный самолет, разобью стекла в кабине и обоссу всю кабину. Крылья к херам оторву! Круто, бля! Круто!

Читать дальше