Сергей Камов - Маленькие свечи на батарейках

Стало действительно.

Она машинально схватила чайник, налила из-под крана воды, включила его и опять спросила.

– Чая хочешь?

Я улыбнулся и сказал, что сигара у меня в боевом положении и надо ее использовать.

Придвинув два стула ближе к витькиному диванчику, я поставил блюдце с уже затушенной свечкой на один стул и, сев на другой, я взял Витьку за его тоненькую и холодную руку.

Дальше я проделал все те же действия, что и с Иркиной рукой, только грел просто по интуиции.

Минут через десять рука стала согреваться, а Витька начал немного ворочаться и даже едва приоткрыл щелочки глаз…

– Слушай, он начал двигаться! Это так редко бывало последние дни.

Чайник издал шипяще-свистящий звук. Ирка посмотрела на меня, я затушил огарок сигары, спрятал свои инструменты в «чемоданчик» и сказал:

– Чай буду!

Я понимал, что Ирке сейчас нужно выговориться.…

Назавтра я позвонил днём.

– Слушай, Сереж, неужели с одного раза что-то может меняться? Витька открыл глаза. Ему лучше. Он изображает страшные боли, но я вижу, что он симулирует. Я не стала колоть «Промедол»… Придёшь сегодня?

– Да, приду. Часиков восемь, полдевятого.

Натянув те же, что и вчера тапки, я вошёл на кухню, где сегодня горела трехрожковая люстра.

Витька был в сознании и смотрел на меня.

Я пожал несильно его еле подвижную руку.

– Привет! Рад, что сегодня ты не спишь!

Витька взглядом окинул себя и кухню и тихо проговорил, как бы извиняясь:

– Ну, вот такие, Серега, дела…

– Я тут решил тебе немного подсобить, если не возражаешь, – сказал я. Грею людям руки по ночам. Профессия у меня такая.

Витька сделал неопределенный взмах рукой, типа, делай, что хочешь.

Я снова разместился на двух стульях, Ирка принесла вчерашнее блюдце, я раскочегарил новую сигару и взял Витьку за руку. Сегодня она была теплее и более живой.

– Будет горячо, скажешь!..

Потом я прогрел руку Ирке и, собрав свои манатки, без отсида отправился домой, сославшись на реальную усталость.

Так продолжалось дней пять.

На шестой день Витька уже сидел на своей тахтушке в пижаме и тапках.

– Смотри, как могу, – сказал он с легкой улыбкой.

– Класс! Мне нравится. Ну что ж, этот уровень пройден. Переходим к следующему. Теперь будем тебя чистить снаружи и изнутри.

– Это как? – спросил Витька

– Предельно просто: будем тебя отмачивать в ванной минут пятнадцать, а потом специальной мочалкой тебя отдирать без мыла и гелей. Это мой папа придумал. Работает на раз!

Я показал, как надо взять какую-нибудь скользкую тряпочку, желательно шелковую, прострочить ее суровыми толстыми нитками, чтобы получилась клетка примерно в один сантиметр, и сшить варежку наподобие обычного продолговатого мешочка.

– Вымочишь его в тёплой воде – я кивнул в сторону Витьки. Потом он встанет, стряхнёшь с него рукой воду, обмакнешь варежку в воду и выжмешь ее. После этого, сильно нажимая, медленно поведёшь по телу. Тут, о чудо, ты увидишь, как с твоего благоверного будут скатываться куски шкуры! Катышки будут длиной по пять-семь сантиметров.

– Осилишь? – спросил я Ирку.

– Только не завтра. Мне должны этот мешочек сшить.

– И ещё одно. Руку греть будет сам пациент. Вот схема. Утром и вечером. А ты как думал? – сказал я Витьке. – Я что, штатный прогреватель? Или думал в окопе отсидеться?

Вообще-то он так и думал…

Я стал приходить раза два в неделю, проверял, что да как, и ставил иголки.

К обязательным процедурам добавились клизмы и питье нашего фирменного очистительного «Чая номер один» с портретом моего папы на коробочке.

Витька прибавил в весе уже пару килограмм и свободно шатался по дому.

«Выздоровление»

Картон, акрил двух видов

299х420мм

Еда почему-то кончается быстрее денег.

Что с ней делают? Едят что ли?

Я вышел из подъезда и направился в универсам. Проходя мимо первого подъезда, в котором жили Витька и семейство, я машинально поднял глаза на третий этаж. И пошёл дальше.

Повернув за угол, я остановился как вкопанный.

Передо мной метрах в четырёх в болтающихся на нем трениках и клетчатой «ковбойке» двигался Витька и тащил в двух руках… тяжеленный аккумулятор от своей красной «шестерки»!

– Ты что охренел?! – заорал на него я. Ты… ты, блин, идиот! Что ты творишь?