Вы зададите резонный вопрос – как же родители смотрели на это? Никак. Маму практически перестала интересовать моя жизнь, а отец изо всех сил пытался влиться в волну «новых русских».
Притчи Гл.7 Ст.7 «и увидел среди неопытных, заметил между молодыми людьми неразумного юношу».
_______
Тихая и спокойная жизнь изменилась с приходом Антонюка. Мне долго были непонятны причины, по которым этот мальчик делал то, что он делал. Сейчас я, конечно, понимаю, кто действовал через него и какую цель враг хотел постичь. Ему не удалось убить меня с помощью болезни, свои страхи я пыталась побороть с помощью книг, и тогда он решил сделать мою жизнь максимально невыносимой. Может, даже рассчитывал, что я сама с нею распрощаюсь. Как это, к сожалению, бывает с подростками…
Итак, Антонюк, по одному Богу известным причинам, решил выбрать жертву и издеваться над ней (как сейчас говорят, троллить) всем коллективом. Выбор пал на меня. Я не сразу поняла, почему весь класс вдруг ополчился. Почему вчерашние приятельницы-подруги стали сторониться. Я осталась одна за партой, потому что одноклассники стали избегать садиться со мной за одну парту. Вокруг образовалась пустота, вакуум. Впрочем, первое время это меня мало задевало. Я с ещё большим рвением погрузилась в чтение и писательство… Может, поэтому мальчику Антонюку показалось мало. Меня стали подкарауливать у выхода из класса, чтобы пнуть. Вытряхивали мой портфель в коридоре, выбрасывали мои книги, рвали. Приходилось возвращать в библиотеку на замену свои домашние книги, благо в них недостатка у нас не было. Могли вытряхнуть на голову мусорную корзину, стоящую в классе. Драться мне и в голову не приходило.
Я оттирала одежду в туалете. Шла в школу, как на пытку. А как же учителя? Классный руководитель (кстати, спустя много лет получившая звание заслуженного учителя и ушедшая на пенсию с почётом и уважением), к моему удивлению и недоумению, не просто не пресекала травлю, но и молча её поддерживала. Антонюк это быстро осознал и даже перестал её стесняться. Меня могли «заплевать» из трубочки даже на её уроке. Она не делала им замечаний. Трудно сказать, по какой причине. Возможно, она надеялась, что я поменяю школу или хотя бы класс. Ведь я не была хорошей ученицей, а статистика по успеваемости существовала и тогда. Юлия Леонидовна смотрела на меня с полуулыбкой, и пока я закрывала лицо от «плевков», выговаривала умно и важно:
– Подумай, Алексеева, почему с тобой это происходит? Почему ты не можешь найти общий язык с классом? Все вокруг тебя не могут быть неправы. Значит, проблема в тебе!
И я думала. Что со мной не так? Почему я это заслужила? Значит, я это заслужила? Теперь я знаю, кто мне это говорил. Кто устроил мне этот ад на земле. Но тогда я ничего не понимала, и мир вокруг меня стал напоминать хождение по мукам. В один ужасный день я всё-таки пожаловалась папе. Он так расстроился, что выпил лишнего. Пьяным пришел в класс и стал кричать на одноклассников и учительницу. Можно представить, как мне было стыдно и насколько усугубилось мое положение.
…Уже будучи взрослой, я посмотрела фильм «Чучело». Помню, как меня поразило сходство сюжетной линии с тем, что происходило лично со мной. Я тоже горела на этом костре… «Чучело» было снято почти в то же время.
Впервые в истории советского кинематографа прозвучала тема детской жестокости и садизма и их причинах. Я же спустя много лет пришла к выводу, что, возможно, и самого мальчика Антонюка дома били. Большая часть насильников и маньяков пережили в детстве насилие.
Родители подняли тему о переводе меня в другую школу, но мама решила, что я сама должна научиться справляться со своими проблемами. Мне рекомендовали «не обращать внимания, и им скоро надоест». И я старалась изо всех сил следовать этому доброму совету. Я не обращала внимания уже ни на что. Что мне плюнули в стакан компота в столовой. Что я хожу с мерзкой запиской на спине, что у меня всё платье в отпечатках ботинок на подоле, что у меня все ноги в синяках и волосы в жвачке. Я ходила как тень, и книжка, которую я сжимала в руках, чтобы не вытряхнули из портфеля, была спасением в буквальном смысле…
Я очень не хотела бы, чтобы читатель, проживая вместе со мной моменты моего прошлого, испытывал жалость. Я пишу эти строки не для того, чтобы вызвать сочувствие, лишь рассказываю честную историю. А без этих воспоминаний она будет неполной и ненастоящей.
И ещё я хочу поделиться тем, что заметила – очень многие христиане могут рассказать о своём детстве похожие, в той или иной степени, эпизоды. Будущее предназначение в нас так сильно, что враг это чувствует, догадывается и заранее боится. Когда ещё можно уничтожить личность человека, как не в этот подходящий момент – внушить мысли о его ничтожности и никчёмности.
Читать дальше